У «Волчьего логова»

Добравшись до леса, Петр понял, что стреляли не партизаны. Кто же тогда помогал ему? Забаштанский стал осторожно, переходя от дерева к дереву, осматривать оголившийся на зиму лес. И вдруг увидал немца. Машинально вскинул винтовку, но стрелять не стал. Этот был не из тех, что преследовали его взвод. Оборванный, худой, небритый, он вышел на тропинку и направился к Петру, волоча по земле винтовку.

— Хорошо стреляешь, фриц! — похвалил немца партизан. — Только что это ты по своим ударил?

Подошедший смотрел на Петра и молчал, видимо, не понимая, о чем спрашивают.

Подбежали бойцы.

— Это, наверно, тот немец, — высказал предположение один из них, — про которого нам в лагере рассказывали…

— Что ты тут делаешь, фриц? — спросил другой.

— Генрих, — замотал головой немец. — Генрих Шаубе, — и он пальцем ткнул себя в грудь.

Жалкий был у него вид. Он стоял смертельно усталый, в изношенной, покрытой пятнами одежде. Партизаны дали ему перекусить и, пока Генрих жадно ел хлеб с солью, пытались выяснить, каким образом он оказался в лесу. Однако понять друг друга в столь сложном вопросе им с их знаниями языка было довольно трудно. Наконец, подбирая украинские и русские слова из своего небогатого запаса, немец пояснил, что он хочет стать партизаном.

— Тебе, паря, фашисты тоже, выходит, насолили?

Услыхав слово «фашист», Генрих отрицательно покачал головой:

— Найн, найн! Их бин комсомольце.

Партизаны двинулись в глубь леса. Генрих шел вслед за Забаштанским, едва передвигая ноги. Голодание, усталость, напряжение боя, волнение в связи с встречей с партизанами — все это давало о себе знать. Не прошли и двух километров, как Шаубе упал в обморок. Пришлось бойцам время от времени останавливаться, чтобы дать ему отдохнуть. Только к вечеру добрались до лагеря.

В то время в соединении имени Ленина находилась группа разведчиков 1-го Украинского фронта во главе с майором Куликовым. Имея свою радиостанцию, они поддерживали постоянную связь со своим разведуправлением.

Партизаны привели Генриха в землянку. Его принял майор Куликов — темно-русый, красивый офицер с большой звездой на погонах.

— Садитесь, — показал майор на ящик.

Слегка постукивая по столу красным карандашом, который все время вертел в руках, майор выслушал сначала рассказ Петра. Потом обратился к Генриху, но на таком ломаном немецком, что Шаубе ничего не смог понять.

Позвали переводчика — молодого кудрявого брюнета. И разговор пошел. Прежде всего майору надо было выяснить, откуда немец, какой части, имена командиров, а также причины, которые заставили его бежать из части и даже стрелять по фашистам.

Генрих Шаубе ничего не скрывал. Он рассказал, что родился в Бремене, отца почти не помнит, потому что лишился его еще в детстве: убили штурмовики Гитлера, когда впервые пытались захватить власть. Об этом Генрих узнал от матери, когда подрос и пошел в школу. Но вскоре не стало и матери. За революционную деятельность ее бросили в концлагерь, где она, очевидно, и погибла. Мальчика взяла к себе бабушка.

Потом служба в армии, казарма, муштра, караулы… и человеконенавистнические проповеди, издевательства офицерни над солдатами. Ни друзей, ни товарищей у него не было. Наконец он решил бежать и бороться с фашизмом.

— Что же вы так поздно на это решились? Боялись. быть дезертиром? — спросил майор.

— Я не трус, — ответил Шаубе, — смерти не боюсь. После того, что я видел, смерть — не самое страшное.

Немного подумав, майор спросил:

— Ну а почему к партизанам только теперь вздумали идти? Что вам мешало сделать это раньше?

— Я пытался, но ефрейтор Копф, который командовал нашим отделением, догадался. Он понял мои намерения, но у него не было веских доказательств. Я его ударил. Меня судили. В штрафной роте был ранен… Несколько месяцев, куда бы мы ни выступали, за нами следили эсэсовцы с пулеметами…

— Ваше решение бороться с фашистами окончательно? — спросил майор.

— Да, я хочу воевать против нацистов, за будущую Германию.

— Это убедительно, но все же…

Генрих усмехнулся. Попросил нож, снял сапог. Все с любопытством наблюдали за ним. Шаубе подорвал подкладку и достал какую-то книжечку, завернутую в провощенную бумагу. Переводчик взял ее в руки, с интересом стал рассматривать. Это был билет члена немецкого комсомола… Посыпались вопросы. Генрих обстоятельно рассказывал, когда его приняли в комсомол, где и как это происходило.

После разговора его накормили, поселили в землянке. В этот же день майор Куликов сообщил в штаб 1-го Украинского фронта все сведения о Генрихе Шаубе. Он передал партизанам указание командования фронтом: беречь немца, не посылать его на боевые операции, так как он нужен для более важных дел.

Время шло, Генрих понемногу привыкал к партизанской жизни. Когда бойцы уходили на диверсии, он просил командира отпустить его вместе с ними.

— Не хочу быть дармоедом, — пояснял он. — Почему вы не разрешаете мне отомстить за их преступления против моей родины? Ведь я к вам пришел для того, чтобы бороться за Германию Маркса и Тельмана!