У врага за пазухой (СИ)

Даже Ира не умеет читать меня словно открытую книгу, как Воинов. Мужчин, похоже, этому где-то учат. Правда, не всех.

— И почему мне кажется, что ты во что-то вляпалась? — цокает он языком.

— Потому что не кажется, — решаю не врать.

— Тогда колись! — Он уводит меня подальше от двери и складывает руки на груди.

Следующие полчаса говорю почти без пауз. Выкладываю все. И о задании, и о поездке к Бухгалтеру, и о задержании. Подумав немного, рассказываю и о Вольском.

Легче от этого рассказа не становится. Понятнее — тоже. Самое главное — для чего вообще нужен был подлог с пистолетом — постоянно ускользает от сознания.

— А ты не думаешь изменить план расследования? — выслушав до конца, интересуется Воинов.

— Считаешь, тот, кто убил Бухгалтера, может знать о следующем интервью?

Я и сама об этом думала. Убийца был слишком хорошо осведомлен. Где бы он ни добыл информацию, в редакции или от людей Вольского, он вполне мог вычислить и данные уборщика.

— В этом месте и у стен есть уши, — невесело улыбается Рома.

— Второй труп мне точно не нужен. — Вздрагиваю.

— Подумай о том, чтобы поискать другие источники, — произносит он мягко.

Это скорее забота, чем совет от профессионала.

— А как быть с первым трупом? Зачем убийца попытался повесить его на меня? — Уже плохо от этого вопроса.

— Или это обычная подстава, или тебя хотят запугать. — Воинов практически слово в слово повторяет сказанное Ярославом.

— И когда они дадут об этом знать? — Прошло уже полтора дня, а со мной так никто и не связался.

— Может быть, уже сообщили, — жмет плечами Рома. — Информация не всегда доходит мгновенно.

Сложно понять, что он имеет в виду. Его опыт намного богаче моего, и неприятностей было в разы больше.

До самого обеда я пытаюсь решить эту головоломку. Ем оладьи, которые под дождем привез курьер. Раз за разом перечитываю досье на уборщика Китайца. А когда решаюсь зайти к Ломоносову и всерьез обсудить с ним новый план, сталкиваюсь в дверях с секретаршей.

— Кира, на общую почту письмо какое-то странное пришло, с вложением. Указано, что для тебя.

— Ты открыла? — Сердце начинает колотиться быстрее.

— Вот еще! — отмахивается она. — Сама разберешься.

____ * Роман Воинов — журналист и главный герой романа "Противостояние".

https:// /ru/reader/protivostoyanie-b50855?c=410949

Глава 24

Ноги не гнутся. Двадцать метров до рабочего стола кажутся марафонской дистанцией. Никто из моих информаторов, героев статей или просто знакомых не шлет письма на адрес редакции. У всех есть личная почта.

За годы работы здесь такое вообще впервые! И это пугает. Сразу же вспоминаются недавние слова Ромы об информации и странная осторожность Вольского, который поселил меня в жилой комплекс с усиленной охранной.

Не с моей удачей получать хорошие новости вот так внезапно. Кончики пальцев покалывает, когда снимаю блокировку с ноутбука и загружаю почту.

Может, не нужно? А если посмотреть потом?

Хочется сдрейфить. Кажется, я становлюсь настоящей трусихой. Однако почтовая программа загружается быстрее, чем успеваю передумать.

Во входящих действительно есть перенаправленное письмо. В теме только два слова: «Для Самсоновой». В тексте — лишь «Здравствуйте». Ниже, в прикрепленных файлах, какой-то архив.

Тот, кто посылал это письмо, не утруждал себя придумыванием надписей. Архив называется так же, как заголовок письма, и, судя по объему, содержит либо фотогалерею, либо богатую библиотеку.

С минуту я смотрю на все это, не решаясь распаковать. Затем, проверив антивирусом, открываю.

— Что это? — произношу вслух, теряясь.

Ожидала увидеть какую-нибудь пакость: письмо с угрозами, свои фото в доме Бухгалтера или сделанные в графическом редакторе картинки, на которых я держу в руках пистолет.

В воображении все связано только со мной. А в реальности — на экране три папки и в первой фото мамы.

На одном из кадров она расплачивается на кассе за продукты.

На другом весело разговаривает с соседкой возле дома.

На третьем — ведет меня в школу.

Милые, добрые фото, точно такие же хранятся в моем домашнем альбоме. Все они сделаны папой, давным-давно и в единственном экземпляре.

Надеясь в следующей папке увидеть что-нибудь подобное, жму на папку, и земля тут же уходит из-под ног.

Это снова мама, но уже сейчас. С нынешним ухажером возле моей квартиры. Растерянная посреди дороги. Испуганная в какой-то незнакомой машине.

Третью папку я открываю через «не могу» и «не хочу». Страх жесткой удавкой сжимает шею, из груди рвется стон.

На последних фото нет ни людей, ни пейзажей. На них лишь фрагменты. Связанные строительной стяжкой женские руки, спутанные волосы и испачканный грязью клатч, один в один похожий на тот, который подарила Ира.

— Нет, только не это…

Боясь выронить телефон, выбегаю в коридор и звоню маме.

— Пожалуйста, возьми трубку! — умоляю ее, чуть не плача. — Мамочка, прошу… — Локтями пробиваю себе место в лифте.

Не обращаю внимания на возмущения, крики «Дамочка!» и попытки оттеснить меня назад.

— Где же ты? — Выслушав серию долгих гудков, набираю заново.