У врага за пазухой (СИ)

Засмотревшись, не замечаю, как останавливаемся у одной из парадных. Но голос мужчины, распахнувшего дверь внедорожника, мгновенно приводит в чувства.

— Ну наконец-то. Долго же вы ехали. — Вольский подает руку, и последние сомнения в цели маршрута тают как дым.

_________

*1861 — год отмены крепостного права.

Глава 19

Глава 19

— Я не просила привозить меня к тебе домой.

Тяжело строить из себя гордую и независимую, когда челюсть сводит от зевоты, а прямо перед тобой роскошный диван, два широченных кресла и фантастически мягкий ковер.

— Вернуть тебя в отдел? — Хозяин ковра даже не пытается казаться душкой.

Вначале он почти насильно привел в квартиру, а сейчас мучает душу полуголым торсом.

— Домой. У меня есть дом.

Стараюсь не смотреть на все эти кубики, широкие грудные мышцы и обтягивающие бедра домашние штаны.

О том, что гостей принято встречать при полном комплекте одежды, некоторые, похоже, даже не слышали. Вместо «а поговорить» сразу стриптиз.

— В твой дом пока нельзя, — звучит уклончиво.

— Из-за обыска?

— Из-за него.

— А теперь давай подробнее.

Взгляд все же останавливается там, где не стоило, — на небольшом шраме под ребрами справа. Такой можно получить лишь при ножевом ранении. И не поверхностном, а глубоком, смертельном.

— Утром к тебе в гости завалится целая бригада во главе со следователем. Для сна будет шумновато.

— До утра еще четыре часа.

Кончики пальцев покалывает, так хочется прикоснуться к шраму и изучить его на ощупь. Часть мозга, отвечающая за критическое мышление, видимо, уже уснула.

— Добавь час на дорогу.

— Пусть три. Но я смогу хоть немного поспать и привести...

— Сейчас у тебя дома работает другая бригада, — не дав договорить, заканчивает Ярослав.

— Какая еще бригада? — спрашиваю, зевая.

— Моя.

— То есть? — От удивления теряю бдительность.

— Пара знакомых криминалистов и начальник службы безопасности.

Вольский мгновенно пользуется коротким замешательством. Опускает упругий зад на диван и устраивает меня на своих коленях. Вздрагиваю как от удара током.

— Твои люди роются в моих вещах?

Чтобы совсем не закоротило, я упираюсь ладонями в голую грудь, но делаю лишь хуже. Руки словно прилипают. Какая-то редкая форма мгновенной сварки — приваривает намертво.

— Ты была не единственной, с кем общался Бухгалтер, однако Агеев взялся именно за тебя.

— У меня был адрес. — Не стонать трудно.

— Адрес фигня. Не так уж сложно узнать, где жила бабка этого умника. — Ярослав ухмыляется: — Я же выяснил.

Наблюдаю, как дергается его кадык и расширяются зрачки. Кажется, не только я попала в плавильный цех.

— Хочешь сказать… — облизываю губы, — что у Агеева есть еще какая-то зацепка?

— Уверен. У него сто процентов есть информатор. Если точнее, дезинформатор. — Вольский притягивает мой зад плотнее к своему паху и шумно выдыхает. — И это точно не моя крыса.

— Понятно. — Во рту пересыхает. Внутренней стороной бедра я ощущаю здоровенную твердую штуковину. — Не крыса.

— Поэтому мои люди сейчас работают у тебя, а ты пока останешься здесь.

Горячие пальцы отправляются в путешествие по моей спине. Ныряют под топ, по-хозяйски расстегивают бюстгальтер. Поглаживают каждый позвонок. Делают это чертовски правильно. Осторожно, без нажима, так, что позвоночник превращается в суперпроводник между трусами и мозгом. Вверху туманит, внизу выпадает осадками.

— Решил выполнить обещание?

Нужно оттолкнуть его и послать на фиг. Это не безобидный стажер и не красавчик из бара. Это эгоистичная скотина Вольский. Мистер «Я тебя трахну».

Он худший вариант для случайного секса. Но спасительный внутренний голос молчит, а женская гордость от нежности впала в кому.

— Ты такая сладкая. — Ярослав целует меня за ухом. Легонько касается губами, скользит влажным языком за мочкой.

Попадание в эрогенную зону настолько снайперское, что опять вздрагиваю.

— Ага. Чупа-чупс на палочке.

Делаю то, о чем мечтала, — трогаю шрам. Веду по нему подушечкой мизинца и сразу же тяну палец в рот. Сама не знаю зачем. Что-то на уровне инстинктов.

— Пока еще не на палочке, — хрипит похотливое животное, устраивая другую мою руку на члене.

— Это коряга.

Обхватываю ствол сквозь тонкую ткань. Он действительно большой и толстый, мне не показалось.

— Обожаю твой острый язычок. — Наглая ладонь проникает под белье. — С первой встречи мечтал испробовать его умения на своем члене.

Ярослав размазывает влагу по нежным складкам и начинает уверенно массировать клитор.

— Считаешь, умение ругаться — гарантия отличного минета?

Я растекаюсь по мужской груди. «Кира, это сон!» — успокаиваю последнюю тревожную извилину. И стону... предательски, тонко. Как кошка, которая ненавидит всех котов и готова располосовать любого, но бессильна против марта.

— Жизненный опыт подсказывает, — уверенно шепчет на ухо нахал, — ты отсосешь как богиня. Опустошишь яйца под ноль.

— Я еще замужняя женщина. До развода ни-ни. — От откровенности Вольского внутри словно что-то перегорает. Наверное, робость. — И вообще, что за манеры?

Не могу больше терпеть и сама насаживаюсь на его потрясающие пальцы. Ритмично, быстро, бессовестно.