У всех разные игрушки

- А на самом деле никто не обязан нас любить. Евреев тоже мало кто любит. Но это не мешает им неплохо жить. И все же у русского народа есть одна черта, которая приводит в бешенство практически любого цивилизованного человека. И более всего - англичан. Это наше русское наплевательское отношения к праву частной собственности. Я неплохо учил историю своего народа и нашел одну интересную деталь. Сейчас уже не вспомню подробностей, имен и названий, но каждый раз, когда западным купцам удавалось пробиться на московский рынок - их жестоко обманывали. В той же Англии или Франции, в Германии, Японии, Италии и Голландии легко можно найти семьи, уже почти тысячу лет сидящие на своей земле. Да даже в Чехии или в Польше, которая так и не стала социалистической по-настоящему! Пивоварне может быть пятьсот лет и все эти годы она в собственности одной семьи. В России такого нет сейчас, не было двести лет назад и никогда не было - со времен первой централизации власти в руках последних Рюриковичей. Все временное, ненадежное, зыбкое, против постоянного здесь. Здесь если что-то и переходит из одних рук в другие, то бывший владелец обязательно получает какую-нибудь компенсацию - деньгами, другой собственностью. Все эти французские революции на самом деле ничего не поменяли. Если кого-то и казнили, то земля отошла их родственникам, оставшись во владении одной фамилии. Исключение - преступники. Но в России любой, владеющий собственностью всегда может стать преступником, собственность там - будто Каинова печать! Здесь если и случаются какие-то нарушения священного принципа права на частную собственность - то это немногочисленные исключения из системы. В России же все не так, в России противоположная система! Вы можете построить там огромный завод, вложить в него всю душу и полжизни, но если он понадобится моим соотечественникам, - вас просто вышвырнут вон. В России работать небезопасно - в этом корень "нелюбви" цивилизованного мира, а от него уже и все остальные претензии, рожденные пропагандой обиженных: угрюмый характер, подозрительность, ненадежность. И это ничем не изменить!

- И как же вам живется с таким "знанием"?

- Мне? Я в порядке, Зак! Как только поймешь в чем дело - половина задачи решена. Я остаюсь русским, читаю Толстого и Тургенева, обожаю оперу Бородина и балет Чайковского, но я принял принцип частной собственности за абсолютную истину и с тех пор у меня нет никаких разногласий с моими партнерами. Боюсь только, что массовое понимание этой аксиомы для русского народа абсолютно невозможно. И если бы вы были знакомы с моими соплеменниками чуточку дольше, чем предполагает ваш возраст, вы бы со мной согласились.

- И почему же так происходит?

- Полагаю, от бедности. Когда голодных гораздо больше, чем имущих и последним просто нечем защитить свои права.

- Но все-таки, вы думаете, что если ваши соплеменники все как один примут ваши взгляды, Запад с радостью заключит их в свои объятия?

Князь весело рассмеялся, едва не расплескав виски.

- Нет, Зак, о чем вы говорит! Кто в такое поверит? Тысячу лет вырабатывать определенное отношение к стране, а потом вдруг сказать: все, мы принимаем ваши правила! И надеяться, что кто в это поверит? Никогда! Разве что следующую тысячу лет, если она есть у человечества, скрупулезно соблюдать свое слово... Это невозможно. Русских не переделать никому!

Он заметно захмелел, заговорщицки подмигнул мне и добавил:

- Но это только половина правды. Вы ведь не европеец?

- Нет, я с Вануату - это такой маленький остров...

- Я знаю, знаю, - оборвал меня князь. - Я все-таки по профессии геолог, должен знать географию. Так вот вторая половина европейской нелюбви к нам заключается в том, что Москву в Европе патологически боятся. На уровне подсознания. Эта боязнь вдолблена на генетическом уровне. Как американцы боятся пауков, змей, темноты, одиночества, так европейцы боятся русских, побывавших когда-то и в Париже, и в Берлине - не единожды. Ну и третье, не столь значительное, появившееся в последнюю сотню лет - идеология, очень привлекательная для народных масс. Которую очень трудно было дискредитировать в должной мере.

- Кажется, вы этим гордитесь, князь?

- Чуть-чуть, совсем немножко, - он снова счастливо засмеялся. - Но важнее все-таки отношение к собственности. И оно вырабатывается только жестокостью наказания и временем. Говорят, что во времена графа Дракулы в Трансильвании можно было посреди рынка положить золотую монету, а на следующий день вернуться и забрать ее - никто бы не позарился, устрашенный возможным наказанием. В Германии уважение к чужой собственности насаждали теми же способами. Знаете, я учился в Англии. Вы любите Англию?

- Я еще не встречал людей, которые не влюбились бы в Англию.

- Пасторальные луга, овечки, древние развалины, римские дороги, соборы, порты... В это трудно не влюбиться. Но вот, во время моей учебы в Оксфорде мне соседи по кампусу - юристы - рассказывали страшные вещи о недавнем прошлом своей страны. Вы знаете, к примеру, что такое "Кровавый кодекс"?

- Признаться, не очень.