У зеркала три лица

— Рад быть для тебя «ничем». — Кай нахмурился, поднялся на ноги и отошел к окну, но не продолжить не смог: 

— Ты права, у тебя была вечность. Но разве у тебя было будущее? Разве ты хоть что-то решала, мечтала о чем-то, строила? Куда там! Да ты боялась перемен как черт ладана. Помню я, как принес в рощу гальку и выложил мозаику у входа в чертог, порадовать тебя думал, а ты вместе с той галькой чуть не утопила меня в реке. И выгнала меня не потому, что мне стало скучно, а потому что скучно стало тебе. Всю жизнь сидеть на одном месте, будто пес на цепи, тоже мне радость.

Морана покачала головой, не желая признавать, что он прав. И все же, всмотревшись в темное окно за плечом Кая, заставила себя говорить:

—

 Кто сказал, что я собиралась так и сидеть на цепи? Что я не искала способ… Когда я спровадила тебя, на границе моих земель разбили лагерь разбойники. Можно было бы, конечно, разделаться с ними, но они охраняли дороги, ведущие в рощу, не хуже ледяных стражей, так что я позволила им остаться. Была среди них девчонка, разбойничья дочь – вот только кровь в ней была не человечьей, а дивьей.

Морана поднялась, сбросила плед и, взглянув на свое отражении в зеркале, наколдовала кружевную сорочку, сотканную из свечного сияния и сумерек, что затаились в углах.

— Только представь: ребенок, который сделал первые шаги по священной лесной земле, а говорить учился, повторяя за птицами и зверьем; ребенок, взращенный не людьми (до него им не было дела), а ручьями и травами, древесными смолами, медом, росой… Что еще я могла пожелать? Я уже нарушала правила, когда осталась одна и, получив силу убитых сестер, не отдала ее вечности. А значит, и новые правила устанавливать было кому, как не мне? Я могла передать и силу, и рощу, если бы нашла преемницу, – и я ее нашла.

—

 Выходит, когда мы встретились в городе снова… эта встреча была неслучайной?

— Не льсти себе: я выбирала не между тобой и рощей. К тому же, пока вырастила бы смену, ты бы уже и сам обзавелся детишками. Мне просто хотелось взглянуть на тебя повзрослевшего, узнать, вышел ли из тебя хоть какой-нибудь толк.

— Прости, какой такой толк? Это ради него ты устраивала снежные бури, разгоняла людей по домам и до утра запиралась со мной в недостроенной церкви? Ах да, тебе же нравился запах сырой штукатурки, тогда все понятно…