Уайклифф и последнее жертвоприношение

— Не могу! До его приезда сюда мы очень долгое время общались исключительно по телефону, и он сам всегда звонил мне. Если говорить начистоту, он звонил, если ему что-нибудь было нужно от меня…

— Его зовут Филип?

Маленькие глазки Пола сверкнули настороженно.

— Да, но на самом деле…

— Но на самом деле вы часто звали его Тимми?

Снова удивление.

— Да, вы хорошо проинформированы, мистер Уайклифф… Тимми — это у него было вроде такой детской клички, я даже не помню, с каких времен…

Арнольда Пола не так-то просто было застать врасплох, но все-таки он несколько секунд размышлял, прежде чем дать объяснение. Хотя говорил он вполне правдоподобные вещи.

— Ваш брат младше вас?

— Да, на два года.

— Как-то раз вы говорили ему во время одной из ваших размолвок: «Все, чего ты добьешься, это то, что нас обоих посадят», — или что-то подобное.

Слабая, неуверенная улыбка.

— Неужели я такое говорил?… Может быть, это по поводу его предложения вести дела вместе — с моей стороны это была, скорей всего, просто злая шутка, не более того…

— А деятельность вашего брата выходила за рамки законности?

Пол снова улыбнулся, более нервно.

— Ну, иногда на грани… Во всяком случае, это было вовсе не то, чем я мог себе позволить заняться.

— А чем вы, мистер Пол, занимаетесь — или занимались раньше?

— Я работал финансовым директором Лондонского кредитно-инвестиционного банка. — В голосе его сквозило отчуждение.

— Вы давно вышли в отставку?

— Мне тогда только-только исполнилось пятьдесят. Музыка всегда была моим самым любимым делом, и после тридцати лет напряженного труда я решил посвятить себя ей целиком. Конечно, я мог бы заняться музыкой и профессионально, но… Я понимал, что недостаточно талантлив для того, чтобы заработать на ней хорошие деньги… Ведь, как вы понимаете, я на бобах не сидел… — Снова улыбка, на сей раз более самодовольная.

— Когда вы в последний раз видели Джессику Добелл?

Этот внезапный вопрос заставил его чуть не подпрыгнуть в кресле.

— О Господи! Как я боялся этого вопроса! Конечно, мне следовало рассказать вам об этом раньше… Я виделся с ней в церкви, вечером в субботу… У меня там, в шкафу за органом, оставалось несколько пластинок, и я хотел…

— У вас имелись ключи от церковной двери?

— Ну конечно! Я частенько захаживал в храм поиграть на органе, и потом, дела нашего Музыкального Общества…

— У кого еще могли быть ключи, кроме вас и викария?

— Был ключ у Джессики и у Гарри Клеменса, нашего церковного старосты. Он, знаете, держит почтовый киоск и универмаг, там, на площади. Ну, и еще тот, кому поручено было отвечать на этой неделе за доставку цветов…

— В какое именно время вы виделись с Джессикой?

— Около восьми часов, наверное. Что-то между половиной восьмого и восемью.

— Кто-то звонил Джессике домой от восьми до половины девятого. Это вы звонили?

— Да зачем мне было ей звонить? Я же вам говорю, у меня свой ключ от церкви.

— Чем она занималась, когда вы вошли?

Пол мучился над ответом так, словцо тут скрывалась страшная тайна.

— Знаете, из алтаря есть дверь в ризницу, которая запирается на пружинный замок, и деревянный клинышек предохраняет ее от защелкивания, если нужно. Так вот, кто-то выдвинул этот клин слишком крепко, перестраховался, и клинышек никак не убирался. А Джессика пыталась освободить его — молотком стучала…

— Ага, значит, молотком, — бесцветным голосом повторил Уайклифф.

— Ну да…

— А кому могло понадобиться стопорить дверь?

— Ну, наверно, женщинам, которые расставляли цветы в субботу днем. Они набирали воду в вазочки из уборной в ризнице, ходили туда-обратно. Наверняка одна из них и заклинила дверь так неудачно… — Пол становился все более и более неуверенным. — Я понимаю, что мне следовало сразу вам обо всем рассказать, но вы же видите, это все не имеет особого значения…

— Это уж мне судить, не вам. Вы не заметили никого — в церкви или во дворе викария, когда заходили в церковь и выходили оттуда?

— Нет, никого я не видел… Я чувствую себя страшно виноватым, но вы понимаете, я никогда в жизни не оказывался в подобной ситуации и растерялся… Меня потрясло, когда наутро я узнал о смерти Джессики, ну и, сами понимаете, мне не хотелось впутываться в это дело.

— Тот факт, что ваш брат уехал и его местонахождение неизвестно, не имеет отношения к отсрочке вашего желания дать точные показания?

Глаза Пола в ужасе расширились:

— Совершенно неуместное предположение, мистер Уайклифф!

— Это вовсе не предположение, а прямой вопрос, и когда вы скрываете от полиции информацию при расследовании убийства, именно такие вопросы и задаются, и на них надо давать ответы. Я хотел бы осмотреть комнату, которую ваш брат занимал, пока жил здесь.

— Его комнату?… — казалось, Пол готов возражать, но, подумав хорошенько, смирился: — Ну ладно. Пойдемте, я вам покажу…