Уайклифф и последнее жертвоприношение

— Так вот, давайте посмотрим в оригинал. Этот абзац в «Откровении Святого Иоанна» звучит следующим образом: «…и десять рогов, что ты видел на звере, возненавидят блудницу сию, отвергнут и пустят нагую…» — В легкой улыбке сквозило превосходство. — Нужно уж вовсе не разбираться в Библии, чтобы из множества подходящих и точных высказываний выбрать для подобного цитирования именно это!

— Эта мысль и мне пришла в голову, — робко заметила Люси.

— Да неужели? — без всякого интереса отозвалась Селия, продолжая сравнивать записки. — Кстати, помимо прочего, похоже, что четвертый конверт надписан другой рукой. Впрочем, это уж не моя печаль…

Она собрала полиэтиленовые пакетики в пачку и вернула Люси.

— Надеюсь, у вас ко мне все?

Люси и сама толком не знала, что именно хочет получить от беседы с сестрой викария. И теперь она ощущала себя, словно студентка-первокурсница после неудачно сданного зачета. С другой стороны, эта сухая чопорная дама подтвердила ее, Люси, собственные догадки насчет четвертого письма, так что теперь она сможет увереннее говорить с Уайклиффом.

Значительную часть рабочего времени при ведении следствия Уайклифф тратил на то, что называл «бахромой по краям»: длинные телефонные переговоры со своим патроном и со своим заместителем в штаб-квартире; прочтение и ответы на рапорты по другим расследованиям на территории двух графств; наконец, руководство своим подразделением в целом. Уайклиффу еще повезло, что его заместитель предпочитал административную работу оперативной. Так и получалось — каждому свое. И Уайклифф мог целиком отдавать себя индивидуальной творческой работе по раскрытию преступлений…

Но и в этом теперешнем расследовании, как обычно, был и некий общественный момент. И, видимо, настолько важный, что утром в Пасхальный понедельник его патрон, Бертрам Олдройд, решил позвонить и выяснить, как продвигается дело. Да и пресса успела созреть для брифинга.

Керси снова зевнул, на сей раз уже отбросив приличия, в полный рот.

— Почему-то здесь меня все время в сон клонит, кажется, это называется нервным истощением… Ну ладно, почти все, что рассказал Гич, отражено в его письменных показаниях, а чего нет там, есть в моем отчете. Конечно, прежде всего он хотел отвести подозрения от себя самого, и выбрал Лэвина с лодки в качестве козла отпущения. По его словам, Лэвин регулярно спал с Джессикой.

Уайклифф пролистал отчеты в папке.

— Так… А что у нас есть об этом Лэвине, кроме рассказанного Гичем?

— Он мелькает у нас в отчетах, — заметил Керси. — Купил эту лодку пару лет назад и поселился на ней вместе со своим приятелем — или кем там ему приходится этот парнишка… Кажется, этот Лэвин — бывший биохимик, он работал на одной крупной фармацевтической фирме, пока не пострадал в аварии. Там случился взрыв газа. По слухам, фирма отвалила ему круглую сумму в качестве компенсации.

— А как он сейчас живет, есть какие-нибудь сведения?

— Он заинтересовался всякими водными животными и изучает их тут — в реках и ручьях. Парнишка, его напарник, плавает по притокам на каноэ, собирает ему образцы. Говорят, эта лодка — что-то вроде биологической лаборатории.

— Итак, нам надо побольше узнать о нем… — Уайклифф взглянул на часы. — Но это подождет — а пока что пора пообедать.

Они неплохо отобедали в баре, но за соседними столиками было слишком много народу, так что говорить о делах не пришлось. Уайклифф наблюдал за парочкой, занимающей столик рядом — мужчина с молоденькой девушкой, которые, торопливо жуя пироги с мясом, наслаждались разгадыванием кроссворда в «Таймс». Длинные каштановые волосы мужчины, серебрящиеся по вискам, спадали на плечи, а неподстриженная борода доходила до груди. Однако лицо его выглядело довольно моложавым. Уайклифф непроизвольно вспомнил иллюстрации с изображением Рипа Ван Винкля… Девушка, светлая, стройненькая и нежная как майская роза, отлично подходила под типаж молодой леди викторианской эпохи.

Наблюдать за этой парой было весьма любопытно. Они сосредоточенно бормотали себе под нос что-то, потом кто-нибудь хватал карандаш и лихорадочно записывал в сетку очередное слово. Вокруг них словно витала аура счастья и полной удовлетворенности друг другом.

Перед уходом Уайклифф потихоньку перемолвился с хозяином, Джонни Глинном.

Джонни сказал:

— Это Гектор Кэри и его племянница, Алисия.

— Они здесь часто бывают?

— Считай, каждый день.

Уайклифф вспомнил башенку у реки, похожую на маяк.

— А, они живут в том доме с башенкой?

— Ну да. Трекара, дом с башенкой.

Уайклиффа поражало, как быстро меняется выражение лица Джонни, стоит спросить его о ком-нибудь из местных жителей. В своей роли хозяина заведения Джонни был дружелюбен, общителен и даже болтлив. А стоит задать конкретный вопрос, как разговор сразу закругляется. Ответы становятся краткими, взгляд — подозрительным…

Когда Уайклифф и Керси вернулись в свой временный кабинет и приступили к изучению отчетов — каждый своего, — раздался телефонный звонок. Это был Фрэнкс, патологоанатом: