Уайклифф разрывает паутину

– Я имею в виду кражу картин Писсарро и убийство Хильды Клемо.

Длинные бледные пальцы Иннеса выстукивали дробь по полировке стола. После некоторого размышления он сказал:

– Мне кажется, вам лучше сразу узнать, что моя жена ничего не имеет против этой связи. По крайней мере, конфликтов по этому поводу у нас нет.

– Это хорошо.

Иннес бросил быстрый взгляд на Уайклиффа, вероятно стараясь понять, не пытается ли тот иронизировать. От Уайклиффа же не ускользнуло, что Иннес предпочел заговорить о своей личной жизни, а не о картинах или Хильде Клемо.

– Как я вам уже говорил, Полли стала калекой в результате автомобильной катастрофы. Я не упомянул лишь о том, что за рулем тогда сидел я и авария произошла по моей вине.

– Это случилось до или после вашей женитьбы?

– До. Можно даже сказать, что наша женитьба стала прямым следствием того несчастного случая.

– То есть вам поставили такое условие?

– В какой-то степени естественно, что Полли заявила о своих правах на меня.

– Понимаю.

– В нашем случае все сложилось весьма удачно. То, что называют нормальной половой жизнью, между нами практически невозможно, а с моей точки зрения, и нежелательно… Но как бы то ни было, я – это именно то, что нужно Полли. Нежный и заботливый спутник жизни.

– Вы пытаетесь мне доказать, что никогда не испытывали к Хильде Клемо сексуального влечения?

– Не только к Хильде, а к женщинам вообще.

– Но все же вы спите в одной постели именно по настоянию жены?

– Да, Полли считает, что так лучше.

Окно маленькой комнаты выходило во двор, позади которого виднелись сосны, едва различимые теперь на затянутом темными облаками небе.

– Ваша жена покидает дом одна?

Иннеса вопрос, казалось, удивил, но ответил он без колебаний:

– Одна? Нет. Воскресенья она проводит со своей матушкой в Труро, но привожу ее туда утром я, а вечером забираю домой. Если не считать этого, вне дома мы всегда вместе.

– Хильда приходила сюда по воскресеньям?

– Она приходила в разные дни. Как я уже сказал вам, мистер Уайклифф…

– Потрудитесь прямо ответить на вопрос.

– Ну, хорошо, она действительно иной раз приходила сюда днем по воскресеньям, но моя жена знала об этом и ничего не имела против.

– Где вы были ночью со вторника на среду, мистер Иннес?

– Со вторника на среду?

– Да. В ту ночь когда труп Хильды сбросили в карьер.

– Я был дома… Как обычно.

– А ваш партнер утверждает, что ждал вас.

Иннес занялся изучением собственных ногтей.

– Да, мы с ним договорились о встрече, но я не смог вырваться из дома. Полли что-то хандрила, и я не имел права оставить ее одну.

– И ночью вы из дома не выходили?

– Нет, не выходил!

Когда оба замолчали, Уайклифф почти физически ощутил, как сгустившаяся тишина, подобно некой жидкости, заполняет вакуум. Он задумался, доводилось ли ему где-то еще так остро чувствовать тишину, как в этом странном месте между вересковыми пустошами и морем.

Иннес сидел неподвижно, его лицо казалось особенно бледным в серо-стальном свете, падавшем из окна.

– Когда в субботу вы приехали в Экзетер, где вы остановились?

Иннес словно очнулся.

– В окрестностях города, у приятеля – сотрудника университета.

– В котором часу вы прибыли туда?

– В половине восьмого или, быть может, без четверти восемь.

– А отсюда выехали?…

– Я вам уже говорил – в половине шестого.

– Мы можем легко проверить время вашего приезда в Экзетер.

– А зачем мне вас обманывать?

– Когда Хильда навещала вас, она всегда входила без стука?

Удивленный взгляд.

– Да, и мы ничего не имели против.

– Вы разговаривали с ней, когда выгуливали собаку, что было, по вашим собственным словам, около пяти часов?

– Да.

– У нас есть свидетель, который знал Хильду, и он утвеждает, что видел, как в субботу около пяти часов вечера она входила в ваше бунгало. Дверь не была закрыта, и вошла она без стука.

Затяжная пауза.

– Вероятно, она решила навестить Полли, хотя я сам еще не успел вернуться домой.

– Свидетель говорит, что собака выбежала ей навстречу, а вашего «ситроена» перед домом не было.

– Значит, он ошибается.

– Когда вы уезжали, где вы оставили жену?

– Она работала у себя в мастерской.

Глава двенадцатая

В пятницу утром (продолжение)

Полли Иннес вслушивалась со всей силой сосредоточенности, на которую она только была способна, но слышен ей был только шум дождя за окном. Они, должно быть, в гостиной. Нет! Для беседы один на один он увел полицейского в свой кабинет. Но что же он ему говорит?Она с такой силой вцепилась в подлокотники своего кресла, что костяшки пальцев побелели.

Она не могла работать, даже думать – и то не могла. Поначалу казалось, что она сумеет свыкнуться с тем, что произошло. Порой забывалась часами, полностью поглощенная живописью. Но сейчас одного взгляда на холст было достаточно, чтобы понять: бесполезно и браться за кисти.

Она не в состоянии была отвести глаз от пола. Это стало для нее каким-то наваждением. Ее мастерская была устроена, как оранжерея. Окно почти во всю стену, деревянные скамьи для растений. Пол выложен синей плиткой, поверх – ковры. Зимой комната отапливалась двумя масляными радиаторами.