Убегай!

– Хорошо, – сказал Саймон. – Он серьезно ранен?

– Жить будет.

– Когда его взяли, он что-нибудь говорил?

– Да, – коротко улыбнувшись, ответил Фагбенл. – Сказал, что в него стреляли вы с Ингрид.

– Это ложь.

– Мы знаем. Но я до сих пор не понимаю, что там случилось. Почему он стрелял?

– Я тоже не знаю. Мы разговаривали с Рокко, и вдруг…

– Вы с женой?

– Да.

– Итак, вы вдвоем заявились в этот наркопритон и решили поболтать с главарем банды?

– Вы же сами сказали, детектив: мы на многое способны, чтобы помочь тем, кого любим.

Похоже, ответ Саймона ему понравился.

– Продолжайте.

Саймон рассказал, что произошло, опустив только один, пожалуй ключевой, момент.

– И потом вдруг появился Лютер и просто так принялся в вас палить?

– Да.

– Без предупреждения?

– Да.

– Приехали. – Он снова сверкнул белозубой улыбкой. – Опять бритва Оккама.

– В каком смысле? – спросил Саймон.

– Рокко – наркоторговец. Лютер и Аарон на него работают. Этот мир полон насилия. Аарон мертв, Лютер стреляет в вас… но кто стрелял в Лютера?

Напротив собеседников на такой же желтый пластмассовый стул плюхнулся какой-то человек. Голова перевязана бинтом, сквозь него сочится кровь.

– Саймон!

– Что?

– В вашу жену попала пуля. Вы бросаетесь и закрываете ее своим телом. Лютер собирается вас прикончить. Тогда кто его остановил?

– Я никого не видел, – сказал Саймон.

Фагбенл, кажется, что-то такое уловил в его интонации.

– Я не спрашивал, видели вы там кого-то или не видели. Я спросил, кто спас вас от Лютера.

Но в эту минуту в приемный покой вбежала Аня. Саймон встал, дочь кинулась ему на шею – даже едва не сбила его с ног. Он закрыл глаза и прижал ее к себе, изо всех сил сдерживая слезы. Аня спрятала лицо у него на груди.

– Мама… – послышался ее приглушенный плач.

«Все будет хорошо, – чуть было не сказал он, – с ней все будет в порядке», но он не захотел больше лгать. Открыл глаза. В приемном покое появилась Ивонна, подошла к нему и поцеловала в щеку – он все еще обнимал Аню.

– Роберт уже едет, чтобы забрать Сэма, – сказала она.

– Спасибо тебе.

Потом в помещение вошел человек в хирургическом костюме.

– Саймон Грин? – громко спросил он.

Аня ослабила объятие и отпустила отца.

– Это я.

– Прошу вас, следуйте за мной. Доктор хочет вас видеть.

Глава двенадцатая

Мы часто слышим, что для врача-профессионала такт, этика общения с пациентом – штука необязательная и даже излишняя. Предполагается, что нам нужен такой врач, который хладнокровно, как робот, делает свою работу и не отвлекается на эмоции, который придерживается старинных взглядов, что, мол, любой из нас предпочитает такого хирурга, который умеет резать, а остальное его не заботит.

А вот Ингрид – Саймон знал это – считает как раз наоборот.

Врач прежде всего должен быть личностью, человеком отзывчивым и чутким, таким, кто всего себя отдает пациенту. Врач должен видеть в нем ближнего, которому страшно, который нуждается в его поддержке и утешении. Ингрид считала это первейшей обязанностью врача и относилась к этому очень серьезно. Когда родители приводят на прием своего ребенка, посмотри на ситуацию со стороны и подумай вот о чем: когда ты наиболее уязвим? Когда находишься в состоянии стресса, напуган, растерян. Врач, который этого не понимает и ведет себя так, будто перед ним всего лишь анатомический объект, требующий починки, наподобие компьютера, – такой врач не только усугубит страдания человека, но и может ошибиться в диагнозе.

Иногда, вот как сейчас, например, ты страшно напуган, у тебя все болит, ты потрясен, ошарашен и растерян, ты садишься напротив врача, и он говорит тебе слова, которые изменят всю твою жизнь. Они могут стать для тебя самыми страшными в мире словами, или, наоборот, самыми прекрасными, или же, как в данном случае, где-то посередине между этими двумя крайностями.

Так что доктор Хезер Груи точно понравилась бы Ингрид: видно было, что она очень устала, но от нее шла теплая волна искреннего сочувствия. Используя в речи сочетание практической терминологии с медицинским жаргоном, Груи всячески старалась успокоить его. А Саймон, со своей стороны, старался сосредоточиться на ключевых моментах и выводах.

Ингрид жива.

Но на грани.

Она сейчас в коме.

Следующие двадцать четыре часа будут решающими.

Саймон слушал и кивал, и в каком-то смысле слова доктора сделали свое дело: ему стало несколько легче. Он пытался удержать нить разговора, но его все время куда-то уносило. Сидящая рядом Ивонна лучше держала себя в руках. Задавала уточняющие вопросы, вероятно разумные, но они не меняли и не проясняли смысла туманного диагноза. Здесь врачи открываются перед тобой еще одной своей стороной. Порой мы склонны относиться к ним как к богам, но, увы, знания их ограниченны и возможности поразительно скромны.

За состоянием Ингрид внимательно наблюдают, но в данный момент сделать ничего нельзя, остается только ждать. Доктор Груи встала и протянула руку. Саймон тоже встал и пожал ее руку. То же самое проделала и Ивонна. К больной еще никого не пускали, и они устало побрели обратно по коридору в помещение для посетителей.