Убей-городок

Через пару лет Вера из общежития съехала. Сказала, что подвернулась счастливая случайность пожить в однушке родительских то ли знакомых, то ли совсем уж дальних родственников, которые решили перебраться на жительство в Ставрополь (или в Краснодар?), а квартиру разрешили использовать Вере за небольшую денежку. Да и пригляд все-таки за жильем будет. Мало ли, трубу прорвет или газ придут проверять.

Многие Верины подружки уже замуж повыходили, и их дружба потихоньку сошла на нет. Не захотели независимую одинокую женщину подле себя да своих мужей держать: как бы греха не случилось. А Вера этого будто и не заметила, да и не видно по ней было, что она кого-то ждет или ищет. Жила тихонько одна, и даже случайно ее с каким-нибудь ухажером никто не видел.

Только вот несколько месяцев назад стали коллеги по работе замечать, что Вера как-то встрепенулась, что ли. Взгляд ожил, на шутки стала реагировать, да и у самой пошутить иной раз получалось. Что-то у нее там в жизни произошло, что вытолкнуло ее из тихой депрессухи. Спрашивали, но внятного ответа не получили. Думали, ухажер, так ведь ни разу никого рядом с ней из мужского пола так по-прежнему и не видывали. Зато сама она ни с того ни с сего разразится вдруг в учительской какими-нибудь стихами. И главное, непонятно, к чему они. К каким-то ее мыслям, получается.

А потом наступило лето, и все потеряли друг друга из виду. Только в августе, когда учителям уже на работу выходить, и встретились снова все. Вера за отпуск похорошела, загорела. От прежнего упадничества – никакого следа. И вот на тебе!

Старики родители, совсем обезумевшие от свалившегося на них горя, никак не могли понять, что от них требуют на квартире дочки эти строгие люди в форме и почему им никак не показывают дочку. Ведь она же здесь должна быть. С большим трудом от них удалось добиться, что никаких особых ценностей у Веруньки отродясь не бывало, а пропало ли что, этого они не знают. Мать только вспомнила, что был у дочки кулончик серебряный на цепочке. Да и не кулончик это, а что-то вроде ладанки искусной работы из серебра черненого на изящной, серебряной же цепочке. Теперь таких не делают. Память еще от прабабушки. Ценности, наверное, особой не представляет, но уж больно хороша вещица. Носить-то ее Вера не носила, не поймут ведь антихристы нынешние, но берегла пуще глаза. А где в этой квартире искать тот кулончик, они не знают.

По заключению медиков смерть жертвы наступила примерно за сутки до обнаружения, то есть второго сентября. Замки в квартире не повреждены. Учитывая радужное настроение Веры первого числа, можно было предположить, что в этот вечер она ждала кого-то очень важного для нее и впустила его в квартиру сама, а может, они и пришли вместе. Стало быть, преступника надо искать среди близкого окружения Веры. Только вот где оно, это окружение?

Подъезд, где жила Вера, в этом плане ничего интересного не дал. В школу Савин (это он сам рассказывал) отправился вместе с инспектором детской комнаты Светланой Ивановной. Дело вроде не для детской комнаты, но со Светланой Ивановной легче с учителями доверительный контакт установить. Установили, поговорили, велели к следователю прокуратуры на допрос явиться, повестки оставили.

Ничего интересного не было, пока у пожилой географички не вырвалось:

– Тоже мне, рыцаря на белом коне она ждала! Как же! Ждала она! А сама чуть в подоле не принесла, вот тебе и рыцарь весь до копейки.

Тут и выплыл заведующий клубом, с которым Вера, по словам той же географички, шуры-муры водила. Ни имени, ни фамилии. Хорошо хоть райцентр назвали, где Вера отрабатывала по распределению свои три года. Бабушкино, конечно, не ближний свет, но хоть что-то. И реальная возможность установить конкретное лицо из близких связей Веры, с которым можно работать. А что? Чем не подозреваемый, когда других нет? И для отчета приятней: отрабатываем версию принадлежности к убийству связей потерпевшей по месту ее проживания во время послевузовской отработки. Все солидно.

Эта географичка оказалась прямо кладезем слухов и сплетен, не чета молодым учительницам.

– А я еще скажу! Да-да, скажу! Не такая уж она недотрога была! – Географичка строго посмотрела на собравшихся возражать коллег помоложе. – Иначе с чего бы вдруг за ней этот Смирнов стал ухлестывать, а? Ну, это отец нашего охламона, беды всей школы, Павлика Смирнова.

Ай да бабка! Ай да Миклухо-Маклай! Еще одного подозреваемого нам представила! Напрасно находившиеся в учительской коллеги пытались объяснить, что Вера тут ни при чем. Географичка строго пригвоздила всех несогласных пословицей из народа, что если собака женского пола чего-то не захочет, ну и так далее. Учительская покраснела, не говоря уже о присутствующих.

– Я знаю отца этого Павлика, – подала голос инспектор детской комнаты. – Плохиш, каких мало. И не надо ему никакого повода для своих безобразий.