Убей меня завтра

– Он изобретатель системы, которая идентифицирует людей согласно их голосам. Он – президент спектрографической лаборатории в Сомервилле, штат Нью-Джерси и, кроме того, он был моим учителем.

– Великолепно! – сказал я. – Значит, вы можете сделать спектрограмму, скажем Тома, а потом, если услышите, как говорит Том, вы сразу сможете его отличить, скажем, от Джо. Так, профессор?

– Ну, мой молодой друг, я не хочу отрицать, что это именно так, но решающим фактором в динамических манипуляциях, контролируемых...

– Конечно, конечно! – сказал я. – Вот к примеру, у меня имеется пленка с семью голосами. И если я вам в течение дня принесу еще пленку с пятнадцатью голосами, то вы сможете определить, какие голоса с первой пленки будут фигурировать и на второй?

– Разумеется, мистер Скотт. Сколько времени вы дадите мне для этого?

– Восемь часов.

– О, мой дорогой, так не пойдет. И позвольте мне объяснить вам, мистер Скотт. Спектрограмма основывается на английских артиклях, а также словах: "я, меня, и, есть, ты, вверх" и некоторых приставках. И для того, чтобы сделать добротную спектрографию, в речи должны присутствовать не менее восьми из этих слов. Потом спектрограмма каждого слова сравнивается с этими же словами второго источника звука. Теперь вы понимаете, какая это большая работа. Спектрограммы могут использоваться и в судебных процессах, поэтому они должны быть качественно...

– Работа, которую вы сделаете для меня, не будет представлена суду. А если и будет, то много позднее, и у вас будет достаточно времени, чтобы их проверить. Мне достаточно будет, если вы мне скажете, кто есть кто.

Мне пришлось потратить много времени, чтобы воодушевить профессора моей теорией, и добился я своего только тогда, когда рассказал ему о своем плане.

* * *

Ресницы Лукреции запрыгали вверх-вниз, вверх-вниз, а потом она мило улыбнулась. Мило и жарко. Видимо, она все делала мило и жарко.

– Скажите, ради бога, что вы здесь делаете, у задней двери?

– Люблю разнообразие, – ответил я.

– О, я знаю, почему. Отец мне объяснил, в чем дело. Я до тех пор уговаривала его рассказать мне обо всем, что он не устоял и все мне рассказал. Вы опасаетесь, что кто-то наблюдает за домом, не так ли?

– Правильно! – ответил я. – И Тони правильно сделал, что все вам рассказал, Лукреция. Только... только он сам еще не знает, насколько серьезно положение.

Она смущенно замолчала. Потом на ее лице появилась улыбка, и она сказала:

– О, и еще раз спасибо за цветы, Шелл. Они замечательные. Чем только я смогу доказать свою благодарность?

– Может быть тем, что пригласите в дом.

Она рассмеялась и сказала:

– Вы даже представить себе не можете, как отец заинтересовался письмом, которое вы прислали с розами. Он – в моей комнате.

Она провела меня в кабинет отца, где на зеленой кушетке сидел Тони. Высказав сожаление по поводу его изодранной щеки и совершенно заплывшего глаза, я уселся рядом с ним и сказал:

– Вы назначили заседание, Тони?

Он кивнул.

– На десять часов. Как вы и сказали в письме. Правда, мне как-то неловко было собирать это заседание, где я ничего не смог сказать членам совета о повестке дня.

– Это положение изменится еще до того, как я закончу.

Я положил на маленький столик перед кушеткой небольшой магнитофон, который я позаимствовал в отеле. Тони взглянул на него и удивленно спросил:

– Вы нашли пленку?

– Да.

– Почему же вы сразу мне этого не сказали? О, бог ты мой!

– Я не хотел по телефону. Поэтому-то я и написал письмо.

– Конечно! – он кивнул. – Я забыл об этом.

Его забывчивость меня немного удивила, но только немного. Я продолжал:

– Кроме того, я был очень занят. Вы уже слышали о сержанте Стрикере?

– Нет. А кто это такой?

– Он относится к службе "Охраны порядка", и я уверен, что мы можем ему доверять. Ведь кому-то нужно доверять.

– Он должен придти сюда? – спросила Лукреция.

– Да, он придет сюда. Я звонил ему сегодня утром. Я ему не все рассказал, но общую картину он может себе составить. Кстати, Стрикер не особенно удивился – он давно уже предполагал, что на Вилле не все в порядке.

Я посмотрел старому Бризанту прямо в глаза.

– Сержант Стрикер приедет сюда для вашей личной охраны, Тони.

– Разве это необходимо? – спросила Лукреция со страхом.

Я махнул рукой.

– Не обязательно, – сказал я. – Можете мне поверить. И вы, наверняка, поверите, когда прослушаете пленку. Но вернемся к сержанту Стрикеру. Когда я сегодня утром искал пленку, я подстрелил одного гангстера, которого зовут Франкенштейн. А часом позже его труп был найден в двух милях от того места, где я его подстрелил. И сержант Стрикер сказал мне, что у него были выбиты зубы и распухла губа.

Тони пощупал свой заплывший глаз.

– Значит, это тот парень, которому я выбил зуб?

– Это можно сказать почти с уверенностью. Но давайте послушаем запись.

Я нажал на клавишу. Шесть минут в комнате царила полная тишина, если не считать разговора на пленке. Когда запись кончилась, в комнате еще с минуту было очень тихо, а потом Лукреция выпустила изо рта барабанную дробь. Я подозреваю, что это были итальянские ругательства.

Тони укоризненно посмотрел на нее.