Гарри Поттер шел по лесу, готовый к собственной смерти. Он оставлял за собой друзей, любимую девушку, ставших ему семьей Уизли и еще целую кучу учеников и преподавателей, яростно сражающихся за мир и собственные жизни. Узел в груди завязывался все туже, ноги ступали неохотно, но Избранный шел, едва ли отрывая от земли подошвы истрепавшихся ботинок и отмахиваясь от застывшего перед глазами заплаканного лица Джинни, только что узнавшей о смерти брата.

Тьма вокруг густилась и пенилась, то и дело обретая вид самых страшных видений. Деревья нависали острыми ветками-сучьями, царапали и без того израненную кожу, вырывали клочья волос и грозились рано или поздно выколоть изумрудные глаза. Гарри было страшно, но еще страшнее ему было видеть разрушенные стены родного некогда неприступного Хогвартса, окровавленные лица друзей и знакомых, беззащитных невинных детей, отчаянно вступивших в борьбу. Он не мог повернуть назад, не мог снова встретиться с ужасающей решимостью в потускневших глазах, с горой тел погибших, своих и чужих, отдавших жизни в бесполезной беспощадной войне.

Мальчик-Который-Выжил шел на верную смерть в одиночестве, потому что был не вправе больше втягивать в свою судьбу ни единого человека. Он видел перед собой образы родителей, Сириуса, Римуса, Фреда, Седрика, даже профессора Снейпа и Дамблдора, шептавших ему слова поддержки. Дамблдор смотрел на него сочувствующе, и Гарри яростно сжимал подрагивающие пальцы в кулаки только чтобы не начать кричать на призрачную тень. Он готов был обвинить бывшего директора в собственной безвременной смерти, в дурацкой судьбе избранного, в смерти родителей, да и во всех смертных грехах.

Потому что Гарри Поттеру было отчаянно страшно, у него подкашивались колени, его мутило, а пот стекал по лбу и крупными горошинами со звоном падал на непрогретую землю. Ему хотелось кричать, злиться, выкричать весь ужас, сковавший его, но он не мог даже рта раскрыть, плотно укутанный полуночной шелестящей темнотой. Он шел вперед, словно затянутая в кокон из паутины муха, подчиняющаяся неспешным движениям паука.

Тем не менее, если единственный способ победить Волдеморта – это умереть самому, что ж, он готов пойти на это. Чтобы улыбки расцвели на уставших лицах, чтобы больше не было крови и слез. И чтобы яростные выкрики и грохот заклинаний больше не отражались эхом в ушах. Гарри Поттер готов был отдать жизнь во имя мира, потому что так его научили, и он не мог поступить иначе.

Алые глаза вынырнули из тьмы неожиданно, Гарри непременно подскочил бы, если бы ноги хоть немного слушались его. Сердце словно пронзила раскаленная стрела, и он дернулся, не моргая вглядываясь в звериные очи. Белоснежное по-змеиному гибкое тело приближалось медленно, тяжелая ткань мантии шелестела по земле. Волдеморт был закутан в мантию с ног до головы, оставляя открытыми разве что прозрачное голубоватое лицо и кончики тонких пальцев, неспешно перебирающих в воздухе.

Резкий взмах руки разрезал тишину, и щеки Гарри коснулась холодная немного влажная ладонь. Он не мог пошевелиться, вперившись взглядом в алые глаза, а в груди отчего-то разливалось тепло. Тонкие пальцы скользнули выше, вплелись в волосы и слегка потянули назад, вырвав из горла Поттера тихий вздох. Шипящий шепот смешался с шелестом листьев, и парень не сразу понял, что существо напротив него смеется. Он ожидал услышать рвущий душу хохот, громогласный победный гогот, да что угодно, кроме тихого переливчатого хихиканья, неожиданно отдающегося щемящей ностальгией в душе.

Шрам неожиданно ощутимо кольнуло, в глазах у Гарри потемнело, а в следующую секунду с радостным визгом Волдеморт бросился ему на шею.

***

- Сколько тебе повторять, я встречаюсь с Джинни! – яростно кричал Гарри. – И не собираюсь с ней расставаться ради тебя!

- Даже если я снова убью парочку твоих друзей? – ласково спросила черноволосая женщина.

Поттер поперхнулся воздухом, раскрыл рот в очередном гневном крике, да так и застыл подобно выброшенной на берег рыбе. Синие, сияющие лукавой насмешкой глаза сощурились в предвкушении, тонкий рот искривился в ухмылке, розовый язык медленно облизал алые губы, и Гарри невольно сглотнул ставшую вязкой слюну. После чего получил ощутимый тычок под ребра от покрасневшей то ли от гнева, то ли от смущения Джинни. Девушка подскочила с места, уперев руки в бока, и почти ткнулась носом в ключицу черноволосой женщины.

- Что за фарс, – прорычала она, снизу вверх глядя на ухмыляющуюся брюнетку, – как Волдеморт мог оказаться женщиной, желающей увести у меня парня?!

- Какая грубость, юная леди, – женщина сделала крошечный шаг назад от пышущей жарким гневом девчонки, – я не хочу никого уводить, только забрать то, что итак принадлежит мне.

- Гарри не принадлежит тебе, стерва!

Джинни выхватила палочку, тут же вылетевшую у нее из пальцев, взревела и бросилась на женщину с голыми руками. Она вцепилась бы в черные кудри, если бы не прозрачный щит, в мгновение ока вставший между ними. Девушку окатило ледяной водой, и она грузно осела на пол, резко утирая выступающие на глазах слезы.