Убежище

Он поднял на мохтара помутневший взгляд. Мохтар стал проклинать его, потрясая ружьем, потом совсем разошелся и хотел было всадить ему пулю в голову, но Миа бросилась между ними:

— Нет, не надо!

Но старик совсем не владел собой, что-то кричал по-курдски, показывая назад, в сторону раненого сына, и осыпая агента проклятиями. Миа тоже повысила голос, отчаянно размахивала руками и наконец оттолкнула в сторону дуло ружья.

— Довольно! — потребовала она. — Хватит уже! Разве вы не видите, он тяжело ранен? Лучше идите к сыну и к своему товарищу, помогите им!

Мохтар нехотя опустил ружье дулом вниз, в последний раз кинул на Корбена угрюмый взгляд и пошел назад, в лес.

Она дождалась, когда он скрылся из виду, потом встала рядом с Корбеном на колени и забрала у него автомат.

— Он ведь вам больше не нужен?

Он кивнул, пристально глядя на нее помутившимся взглядом.

Она осмотрела его. Рана в брюшной полости. Трудно сказать, какие именно органы задела пуля. Слишком их там много, и почти все жизненно важные.

— Вам очень больно?

— Нет… не очень, — выговорил он запекшимися губами и поморщился.

Какой бы орган ни был задет — желудок, печень, почки или кишечник, — рану требовалось срочно перевязать. Огнестрельные раны в живот обычно очень опасны для жизни. Судя по силе кровотечения, Миа считала, что аорта не задета, но все равно, если срочно не приступить к лечению, он долго не продержится.

— Нужно доставить вас в деревню.

Он еле заметно кивнул, но по его строгому лицу было ясно — он не надеется добраться до нее живым.

Вскоре вернулся мохтар, ведя в поводу одну из лошадей, на которых ехали он и Корбен.

— Ваших лошадей и след простыл. Осталась только эта.

Вздохнув, она сказала:

— Вашему сыну необходима срочная помощь врача. И еще тому человеку, вашему раненому товарищу…

— Это Шакер, мой двоюродный брат. Он уже умер, — угрюмо сообщил мохтар.

Миа не удивилась, так как видела его рану.

— Словом, забирайте лошадь и везите своего сына в деревню. Поезжайте с ним верхом. А я останусь здесь, с Корбеном.

— Но я не могу вас здесь бросить, — возразил мохтар. — Мы можем положить его на лошадь и вместе отвезти его вниз.

— У нас мало времени. Он нуждается в срочной помощи.

Мохтар растерянно покачал головой:

— Вы же не оставили меня, вы спасли мне жизнь!

— Тогда поспешите в деревню и пришлите к нам людей. Торопитесь же!

Мохтар внимательно посмотрел на нее, словно запоминая ее лицо, потом кивнул.

— Я помогу вам разжечь костер.

— Не надо, я сама, вы лучше скорее идите вниз.

Виновато взглянув на нее, мохтар неохотно уступил, еще раз с ненавистью посмотрел на Корбена и пошел к сыну, ведя за собой лошадь.

Они поделили между собой зажигалки, факелы и одеяла. Мохтар помог мальчику забраться на лошадь, потом вскочил за ним в седло и уехал. Высоко подняв пылающий факел, Миа смотрела ему вслед, пока он не скрылся в темноте.

Глава 72

Миа снова вернулась к Корбену. Она ничем не могла ему помочь, разве только как-то согреть. Вздрагивая от страха и холода, она отыскала в темноте обоих курдов, уже скончавшихся от ран. На всякий случай Миа проверила у них пульс, до боли в сердце возмущенная отчаянной стрельбой Корбена. Чувствуя угрызения совести, она стащила с одного из них куртку и принесла ее Корбену.

Затем стала сооружать костер. Зимние дожди еще не настали, поэтому хворост оставался сухим и хрупким. Она разожгла большой костер у дерева, около которого лежал Корбен, и набрала целую кучу хвороста в запас.

Глядя на огонь, она размышляла, как скоро может прийти помощь. Если они добирались сюда целых два часа, значит, людям понадобится не меньше четырех, так как им придется идти в полной темноте — и это в том случае, если они отправятся в дорогу сразу, как только вернется мохтар. Она с теплотой подумала об Эвелин и о Томе: уж они-то наверняка не станут ждать до утра, хотя ей очень не хотелось, чтобы отец и мать снова подвергались опасности во время путешествия по ночным горам.

Владевшее ею возбуждение улеглось, уступив место крайней усталости, как физической, так и душевной. Она опустилась на землю рядом с Корбеном. Они молчали и смотрели на огонь, прислушиваясь к его треску и следя затем, как пламя лижет и обвивается вокруг веток, прежде чем полностью их охватить.

— Последнее, что я помню, это то, как я спускаюсь из номера, чтобы встретиться с мамой, — наконец заговорила Миа. — Как же мы здесь оказались?

— Из-за проклятого хакима… и из-за меня, — помолчав, с горечью отозвался Корбен.

Миа повернула к нему голову.

— Вам так хотелось завладеть эликсиром?

— А что может быть важнее этого? — Он пожал плечами и скривился от боли. — Разве что пуля в животе…

— Вы убили Фаруха?

Корбен слабо кивнул:

— Его тяжело ранили, но… Да, его убил я.

— Почему?