Убийства и кексики. Детективное агентство «Благотворительный магазин»

– Кто здесь забивает свиней? – уточнила Фиона. – Это же Саутборн, а не «Ферма Кларксона». И зачем выбрасывать отличный нож?

Софи подбоченилась.

– Знаешь, некоторые люди так расточительны. У меня сердце болит за эту планету. Я изо всех сил пытаюсь это изменить, но мы с Гретой Тунберг не можем справиться в одиночку.

Фиона чуть не подавилась.

– Софи, у тебя же «Рэндж-Ровер» на дизельном топливе!

Та лишь презрительно сморщила нос:

– Я езжу только в «Уэйтроуз»[7] и обратно. Где, должна отметить, большинство моих покупок оказываются в продовольственном банке. И я отдаю туда не только предметы первой необходимости. На днях я передала им отличную баночку фаршированных чесноком оливок, которые была бы не прочь оставить себе. Но нет, подумала я. Пусть лучше какой-нибудь родитель-одиночка попробует что-то повкуснее засохших пирожков с мясом и тому подобного.

Так Фиона ничего не добьется. Софи любую представившуюся ей ситуацию превращала в возможность погладить себя по головке и поздравить с тем, какой она замечательный человек, лучший в мире.

Звон в ушах у Фионы стал пронзительнее, и она поморщилась.

– Ты в порядке, дорогая? – поинтересовалась Софи с притворной заботой.

– Мне надо вернуться и сообщить обо всем полиции. В коробке потенциальное орудие убийства.

Софи выдохнула сквозь зубы так, словно из надувного круга воздух спустили.

– Как мелодраматично. Ты хочешь побеспокоить полицейских из-за какого-то грязного ножа?

– Определенно. И как только я им расскажу, откуда взялся нож, а его принесла в коробке ты, и как только они отдадут его на экспертизу, тогда сможешь забрать свой мусор.

– Едва ли это возможно. Вещи в коробке не совсем для моего магазина – если их и оставили у моего магазина, – поспешно добавила она. – Они не соответствуют моей концепции, дорогуша.

В этом была основная разница между Софией и Фионой – слово «концепция». Фиона раньше работала в издательской сфере, и ей бы и в голову не пришло использовать это слово для описания того, что в основном означало «покопаться в картонной коробке с подержанными вещами».

И Фиона скорее умрет, чем назовет кого-нибудь «дорогушей».

– А что именно входит в твою концепцию? – спросила Фиона, тут же об этом пожалев.

– Ну уж точно не сэндвичницы и одежда из супермаркета, – хихикнула та.

– Так, значит, ты все же заглянула в коробку?

– Может, и заглянула мельком. И то, что я увидела, моей концепции совсем не подходило. У меня более высококачественные вещи, вроде телефона Bang&Olufsen, который чинит Гейл.

– Этточно, – подняв голову от работы, сказала Гейл.

Софи сделала шаг к Фионе и вполголоса произнесла:

– Гейл смышленой не назовешь, но в починке техники и всего остального она просто умница.

– Ну, на мой взгляд, чтобы починить телефон, нужно быть очень сообразительным, – ответила Фиона достаточно громко, чтобы Гейл услышала.

Гейл застенчиво улыбнулась, но Софи тут же смерила ее взглядом, приправленным колючей проволокой и битым стеклом.

– Как бы то ни было, я звоню в полицию. Так что тебе лучше сразу прояснить все детали своей истории, потому что они к тебе точно заглянут.

– Знаешь, я делала пожертвования в столько благотворительных полицейских учреждений, что будет даже здорово поболтать с ними.

Фиона пропустила эту фразу мимо ушей. Софи была столь же изворотливой, сколь невыносимой.

Пора бы Фионе поскорее возвращаться к себе. Софи заставляла ее нервничать, а из-за нервов звон в ушах становился только громче, а сейчас так вообще только Саймон Ле Бон мог бы уловить настолько высокий пронзительный писк.

Глава 3

Фиона стояла на страже преступной коробки и других выброшенных вещей. Она не осмелилась снова переставить их, зная, что ничего нельзя трогать, чтобы не нарушить изначальное расположение улик на месте преступления. И хотя эта процедура едва ли применялась в ее случае, она решила перестраховаться.

Полицейская машина подъехала полчаса спустя. Выбравшийся из нее полицейский с узким лицом казался совсем мальчишкой, которому впору развозить газеты. Но Фиона знала: неправда, что полицейские становятся все моложе и моложе. Они были того же возраста, что и всегда, а вот в свои семьдесят шесть Фиона становилась старше.

– Добрый день, – поздоровался констебль, убирая звук рации, из которой доносились голоса. – Вы Фиона Шарп?

– Да, это я.

Саймон Ле Бон, виляя хвостом, положил передние лапки на ногу полицейского.

– А это что за славный малыш?

– Его зовут Саймон Ле Бон.

Полицейский непонимающе уставился на нее, как и любой, кто родился после 1993 года, а затем произнес:

– Вы сообщили, что среди пожертвований нашли окровавленный нож.

– Да. То есть нет, не совсем. Он лежал не в одной из моих коробок, а в коробке «Кошачьего альянса», вон того магазина.

Бросив взгляд через дорогу, констебль озадаченно посмотрел на нее.

– И как же коробка попала сюда?

– Когда я сегодня утром шла на работу, одна из сотрудниц «Кошачьего альянса» выбросила ненужные ей вещи прямо сюда, поверх моих. Я собиралась отнести ее коробку обратно, когда увидела внутри нож и кровь.