Убийства, теракты, катастрофы. По следам кровавых преступлений

Особенности личности и характера: высокая вероятность того, что предполагаемая преступница обнаруживает расстройства личности смешанного типа. Это молодая женщина с эгоцентричностью, повышенной тенденцией к самоутверждению, умением произвести впечатление, вступить в контакт и поддержать беседу, особенно с пожилыми лицами, ненавязчиво (не всегда) выяснить интересующие ее сведения, проанализировать полученную информацию и сделать определенные выводы и прогнозы, «втереться» в доверие и разжалобить оппонента, вовремя сориентироваться в неблагоприятно складывающейся для нее ситуации. Интеллект и память не нарушены, обладает достаточным кругозором и осведомленностью об образе жизни и бытовом укладе пожилых женщин, чем достаточно умело пользуется. Осведомлена в основах оперативно-разыскной деятельности (возможно, по художественной литературе и средствам массовой информации), преступление совершает в дневное время, рабочие дни, когда имеется минимальное количество возможных свидетелей, жертвы одинокие, беззащитные, доверчивые пожилые женщины, без достаточного социального контроля со стороны родственников, не могущие оказать физического сопротивления при неожиданном внезапном нападении. Предполагаемая преступница обладает повышенным самоконтролем и самообладанием с низкой эмпатией, неспособностью к сопереживанию, состраданию, жалости к кому-либо, кроме себя. Бессердечна и равнодушна к чувствам окружающих, включая близких родственников, с грубой и стойкой позицией безответственности и пренебрежения общепринятыми морально-этическими нормами, правами и обязанностями, имеет низкую толерантность к фрустрации, а также низкий порог разряда агрессии, включая физическое насилие. Чувство вины отсутствует. Эмоции крайне поверхностные и лабильные, следит за внешностью, старается понравиться, потворствует своим, порой сиюминутным, желаниям, потребностям (алкоголь и т. п.), на приобретение которых, возможно, добывает средства криминальным путем, в т. ч. и убийствами. Отчетливо прослеживается умение манипулировать окружающими для удовлетворения своих потребностей. Высокая способность к своеобразной социальной адаптации (жизнь за чужой счет, криминальный способ получения денежных средств), склонность к авантюризму, криминальному «экстриму», при возможно достаточно замкнутом образе жизни, сохранении в тайне своих внутренних переживаний и криминальной активности».

Из специальных терминов в этом экспертном заключении нужно, наверное, дополнительно разъяснить только одно или два слова:

Гипоопека — это такой тип воспитания, при котором взрослые контролируют только внешнее послушание: вовремя прийти домой, вымыть руки и так далее, — при полном равнодушии к личности ребенка, его успехам. По сути, это отсутствие какой-либо ценности ребенка для родителей. И эта эстафета черствости передается дальше по наследству — воспитанная в такой семье мать легко бросает ребенка, равнодушна к лишению родительских прав. Низкая эмпатия — это и есть неспособность к состраданию, отсутствие жалости даже к своим детям.

Гипоопека — это такой тип воспитания, при котором взрослые контролируют только внешнее послушание: вовремя прийти домой, вымыть руки и так далее, — при полном равнодушии к личности ребенка, его успехам.

После разоблачения практически все свидетели по уголовному делу, знакомые и соседи убийцы Ирины подтвердят полное совпадение заочной характеристики психолога с реальным характером. Это совпадение станет еще одним дополнительным доказательством вины пойманной «волчицы».

Однако могла ли эта уникальная по своей точности заочная экспертиза помочь следствию в деле ее поимки? Ведь чтобы сравнить характеристику с реальной персоной, нужно было сначала ее обнаружить. Кто это мог бы сделать? Снова тот самый участковый? Который не нашел применения у себя на участке другим, более удобным уликам — фоторобот, образцы почерка, известное имя и примерный возраст, не говоря уже об отпечатках пальцев.

Можно представить себе специально разработанную тактику розыска, чтобы найти убийцу по психологической характеристике. Можно было дать задание всем оперативникам и участковым — найти в городе мамашу в возрасте 25–40 со склонностью к пьянству, лишенную родительских прав. Но ведь она никому в городе не признавалась, что у нее была дочь от первого брака, вообще о ней не вспоминала. А если бы спросили, то соврала бы.

Можно было пойти другим путем — сделать запросы в суды и загсы Свердловской и соседних областей или вообще по всей стране в отношении родившихся в Свердловской области — кого по имени Ирина лишали родительских прав. Хотя это всего лишь предположение эксперта, а не точное знание. Предположим, даже нашли в этом списке Ирину Гайдамачук (фамилия первого, официального мужа). Но ведь в Красноуфимске ее знали только как Ирину Кузнецову — по фамилии второго мужа, гражданского. Если не считать женщину — судебного пристава, которая в случае такой ориентировки могла бы и помочь.