– Мы сделаем это! – сказал Стоун с напряженным лицом человека, ожидавшего казни. Мы проезжали мимо Биг-Бена, и он указал на него. – Осталась одна минута до половины двенадцатого! Мы…
– И прежде чем мы это сделаем, – отозвался я, – я хочу получить ответ на свой вопрос. И пусть он поставит тебя в тупик, Г. М. Есть одна вещь, которую ты не сможешь объяснить.
– Пари? – произнес Г. М., недовольно ощупывая свой воротничок; он ненавидел одежду для торжественных случаев.
– Ну, как пример предопределенности всех человеческих дел. Ты говорил, что все мелочи в этом деле: набор инструментов взломщика, неточность в телефонном разговоре, поддельная банкнота – все это можно объяснить. Но есть одна вещь, объяснения которой не было.
– Какая именно?
– Книга проповедей, – сказал я, – а также одежда священника. Одежда священника, которую я вынужден был носить на себе, и книга проповедей, которую я вынужден был носить с собой. Черт возьми, если ты сможешь объяснить, зачем…
В этот момент я остановил машину, и Сэнди Армитидж запрыгнул на подножку.
– Слава богу, ты здесь, – сказал он. – Отрывать ноги буду тебе вечером, не сейчас. Твое присутствие может сгладить ситуацию. Сейчас все пойдет как надо. Мы поволновались из-за этого пастора…
– Пастора? Что не так с этим пастором?
– Ты знаешь, – сказал Сэнди, – это большой приятель генерала, он не виделся с ним двадцать лет и привез его из Канады, чтобы связать вас узами брака. Что ж, пастору пришлось несладко, как я понял; прошлым вечером он возвращался из Плимута на поезде, и два закоренелых преступника – мужчина и женщина – набросились на него… Ну, в общем, он провел ночь в тюрьме Бристоля, генерал Чейн только что вызволил его оттуда. Он просто в бешенстве. В ярости! Он говорит, что не знает имен этих мошенников, но собирается посвятить свою жизнь тому, чтобы их найти, и если он когда-нибудь увидит их снова…