Убийственно тихая жизнь

– Самое время для бабьего лета, – сказал Бен, усевшись на скамью с таким видом, будто все его кости растворились. – Солнце опускается все ниже.

– Н-да, – согласился Гамаш. – И часто они это проделывают? – Он кивнул на процессию женщин.

– Раза два в год. Я был на последнем обряде. Ничего не понял. – Бен отрицательно покачал головой.

– Может быть, мы бы поняли, если бы они тут время от времени устраивали матч в регби, – сказал Гамаш, который, в общем-то, понимал, что происходит.

Двое мужчин сидели в дружеском молчании, наблюдая за женщинами.

– Давно вы ее любите? – спросил Гамаш, не глядя на Бена.

Бен повернулся на месте и, ошеломленный, уставился на профиль Гамаша:

– Кого?

– Клару. Вы ее давно любите?

Бен глубоко вздохнул, словно человек, который всю жизнь ждал, когда можно будет выдохнуть.

– Мы с ней учились в художественной школе, хотя мы с Питером были на два курса старше Клары. Он в нее сразу же влюбился.

– А вы?

– Мне понадобилось чуть больше времени. Я думаю, я осторожнее Питера. Мне труднее открываться людям. Но Клара – она другая, правда? – Он смотрел на нее с улыбкой на лице.

Мирна подожгла пучок шалфея Джейн, и тот начал дымиться. Обходя луг, женщины останавливались в четырех точках – на севере, юге, западе, востоке. На каждой остановке Мирна давала дымящийся пучок новой женщине, и та ладонью отгоняла сладкий дымок в сторону домов.

Мирна объяснила, что это называется «окуривание». Так изгоняют злых духов и освобождают место для добрых. Гамаш глубоко вздохнул, ощутил ароматную смесь дыма и шалфея. Дым и шалфей, древние, утешительные.

– Неужели это так бросается в глаза? – встревоженно спросил Бен. – Да, я когда-то мечтал о том, что мы соединимся, но то было давно. Я бы никогда не смог так поступить с Питером.

– Нет, это не бросается в глаза.

Бен и Гамаш проводили взглядом женщин, которые прошли по рю Дю-Мулен и скрылись в лесу.

В лесу было холодно и темно, под ногами и на деревьях были мертвые листья, и воздух тоже наполнялся ими: сорванные ветром, они медленно опускались на землю. Приподнятое настроение женщин сменилось беспокойством. Над веселым собранием повисла тень. Даже Мирна казалась подавленной, на ее улыбающемся, дружеском лице появилось настороженное выражение.

Лес кряхтел. Сотрясался. Кленовые листья дрожали на ветру.

Кларе хотелось уйти. Ей не нравилось это место.

Люси начала рычать, издавая протяжный низкий предупреждающий звук. Шерсть у нее на загривке поднялась, собака медленно опустилась на землю, мышцы напряглись, словно в готовности к прыжку.

– Мы должны встать в круг, – сказала Мирна небрежным тоном.

На самом деле она оглядывала собравшихся, пытаясь сообразить, кого она сможет опередить, если все пустятся наутек. Или она будет среди отставших? Черт бы подрал эту заземляющую запеканку!

Женщины построились маленьким тесным кружком и взялись за руки. Мирна подняла молельную палочку, которую выронила Люси, и вдавила поглубже в землю. Клара почти ожидала, что земля вот-вот взорвется лаем.

– Я принесла эти ленты. – Мирна открыла сумочку, в ней лежал пук переплетшихся разноцветных лент. – Мы просили вас всех принести что-нибудь, что напоминало бы о Джейн.

Мирна достала из кармана крохотную книжицу, потом, покопавшись в сумочке, вытащила оттуда темно-красную ленту. Сначала она обвязала лентой книжицу, а другой конец ленты привязала к палочке.

– Это тебе, Джейн, в благодарность за то, что ты разделяла со мной любовь к письменному слову. Благослови тебя Господь.

Несколько секунд Мирна постояла над палочкой, склонив свою большую голову, потом отошла в сторону и улыбнулась – впервые с того момента, как они оказались в этом месте.

Женщины одна за другой брали ленточки, привязывали к ним то, что принесли с собой, и произносили несколько слов. Некоторые разборчиво, другие – так, чтобы никто не слышал. Некоторые читали молитвы, кто-то объяснял, почему этот предмет связан с Джейн. Ханна привязала старую виниловую пластинку на семьдесят восемь оборотов, Рут – выцветшую фотографию, Сара – ложку, а Нелли – туфельку. Клара вытащила из волос заколку в виде уточки, обвязала ее желтой ленточкой и тоже прикрепила к молельной палочке, которая теперь обрела праздничный вид.

– Это за то, что ты научила меня лучше видеть, – сказала Клара. – Я люблю тебя, Джейн.

Она подняла голову и увидела скрадок, застывший наверху над ними. Скрадок. «Странно, – подумала Клара, – вот скрадок, а ничего не скрыто».

И ей пришла в голову одна мысль. Вдохновение.

– Спасибо, Джейн, – прошептала она и впервые за неделю почувствовала объятие старых рук подруги.