Убийственно тихая жизнь

– Я бы хотел, чтобы вы помогли мне в доме мисс Нил. Теперь, насколько я понимаю, это ваш дом.

– Я и представить себе не могу, что когда-нибудь буду думать о нем как о чем-то ином, нежели дом Джейн.

– Надеюсь, что это не так, – сказал Гамаш, слегка улыбнувшись Кларе.

– Конечно мы вам поможем, – сказал Питер. – Что мы должны сделать?

– Я хочу, чтобы вы оба пришли в дом и просто взглянули на него.

Большего он говорить не хотел.

Странным образом самое большее воздействие на Клару оказали запахи. Этот безошибочно узнаваемый запах Джейн, кофе и древесного дымка. Еле ощутимый аромат свежей выпечки и псины. И «Флорис», единственная блажь, которую она себе позволяла. Джейн была в восторге от туалетной воды «Флорис» и на Рождество заказывала себе этот маленький подарок из Лондона.

Полицейские обшаривали каждый уголок в доме, снимали отпечатки пальцев, брали образцы тканей, рассматривали фотографии. Из-за их присутствия дом казался совсем чужим, но Клара знала, что Джейн тоже здесь, в пространствах между чужими людьми. Гамаш провел Клару и Питера через знакомую им кухню к распашной двери. К двери, через которую они никогда не проходили. Часть Клары хотела развернуться и уйти домой. Никогда не видеть, что так рьяно прятала от всех них Джейн. И пройти через эту дверь сейчас было похоже на предательство в ответ на доверие Джейн, признание того, что Джейн больше уже не сможет остановить их на пороге.

Отвратительно. Ее любопытство одержало верх, словно и сомнений никаких не было, и она толкнула распашную дверь и вошла внутрь. Прямо в эту галлюцинаторную картинку из прошлого.

Ее первым порывом было рассмеяться. И после нескольких мгновений, когда она стояла ошарашенная, она и в самом деле рассмеялась. И продолжала смеяться. Пока не заставила себя остановиться из опасения, что намочит трусы. Питера заразила эта инфекция, и он тоже начал смеяться. Гамаш, до этой минуты видевший здесь только карикатуру, улыбнулся, потом фыркнул, потом рассмеялся, а через несколько мгновений смеялся уже так, что слезы катились у него из глаз.

– Абсолютно ужасающий вкус, – сказала Клара Питеру, который, еще не отсмеявшись, стоял, сложившись пополам.

– Убедительно, детка, убедительно. – Он вздохнул и сумел поднять руку с выставленными двумя пальцами в знак того, что приступ смеха кончился, потом уперся ладонями в колени, поддерживая свое подрагивающее тело. – Ты ведь не думаешь, что Джейн настроилась на нашу волну, послала сигнал и выключилась?

– Я должна сказать, что медиум и есть послание.

Клара показала на идиотские смайлики и опять принялась смеяться до исступления, держась за Питера, чтобы не свалиться на пол.

Эта комната не только вызывала безумный смех, но и приносила облегчение. Минуту или две спустя, когда они сумели взять себя в руки, все трое двинулись наверх. В спальне, на столике рядом с кроватью Джейн, Клара увидела и взяла книгу – «Настигнутые радостью» Клайва Льюиса. От книги пахло «Флорисом».

– Не понимаю, – сказал Питер, когда они спустились по лестнице и сели у камина.

Клара не могла сдержаться. Она протянула руку и прикоснулась к одному из отливающих желтым цветом смайликов на обоях. Это был бархат. Она издала смешок, внутренне надеясь, что нового приступа с ней не случится. Нет, правда, это было слишком уж смешно.

– Почему Джейн не пускала нас в эту комнату? – спросил Питер. – Ведь не все здесь так плохо.

Все недоуменно уставились на него.

– Ну, вы же понимаете, о чем я.

– Я вас прекрасно понимаю, – подтвердил Гамаш. – У меня тоже возник этот вопрос. Если она не стыдилась этого, то почему не впускала сюда друзей? Нет, я думаю, это сделано, вероятно, намеренно, чтобы отвлечь нас.

Он замолчал. Может быть, в этом и состояло назначение этих жутких обоев. Они были каким-то хитрым ходом, уловкой, имеющей целью отвлечь их от того, что Джейн хотела скрыть. Гамаш наконец почувствовал, что, возможно, найдет отгадку того, зачем она обклеила стены этими жуткими обоями.

– В этой комнате есть что-то еще. Предмет мебели, керамика, книга. Это что-то здесь.