Убийственные мемуары

Однажды в середине девяностых я оказался в Германии и присутствовал на обеде в бундестаге, уже будучи в ранге заместителя директора ДИСа. Обед был устроен для ветеранов дипломатического корпуса, к которым отнесли и меня, поскольку в восьмидесятых годах я был вторым секретарем советского посольства в ГДР. На этом обеде я сидел рядом с бывшим американским послом в ГДР, пожилым, толстым человеком с сигарой, которого все традиционно сравнивали с Черчиллем. Только по внешнему признаку, разумеется, потому что его политические и деловые качества, на мой взгляд, всегда были достаточно заурядны. Можно было бы дать ему тут псевдоним или назвать какой-нибудь кодовой буквой, но все-таки бывший посол сверхдержавы где бы то ни было – фигура историческая, и потому назову его имя, которое еще лет десять назад было на слуху в Европе, – Мартин Дж. Лоуренс. В то время, о котором здесь идет речь, в первой половине девяностых годов, по странному стечению обстоятельств мистер Лоуренс работал в Москве первым секретарем американского посольства. Так что по некоторым обстоятельствам своей службы видел я его довольно часто.

И вот на этом обеде через какое-то время я почувствовал, что мистер Мартин Дж. Лоуренс разглядывает меня с неподдельным интересом, словно в первый раз, а когда последовала очередная перемена блюд и подали, кстати, курятину, Лоуренс вдруг, видимо решив подшутить, громко произнес:

– Он знает имена всех моих курочек!

Эффект был довольно неожиданным. Невооруженным глазом я увидел, что многие дипломаты пришли в замешательство. Ход их мыслей не был для меня секретом. Наверняка каждый из них подумал: «Может быть, этот ужасный русский господин знает имена и моих любовниц? А что еще он знает?!»

Не волнуйтесь, господа, я знаю о вас многое, если не все. Но эта книга не демонстрация вашего грязного белья; мои знания служили и еще послужат не желтой прессе, а интересам ведомства, в котором я проработал всю жизнь, а значит – и моей страны…"

2 ноября

Грязнов чувствовал себя неловко. Все оперативные направления, которые он брал на себя, либо заканчивались тупиком, либо уходили в бесконечность.

Израильский пистолет, равно как и его обладатель (пусть даже формальный, законный), найден не был.

Капустин убит в Озерске, свидетелей нет, убийцы соответственно – тоже.

Шустерман – соответственно на Воробьевых горах, остальное – все то же самое.

Картина Левитана – вообще никаких следов.

Программист Скобелев мистически исчез.

Больше всего Вячеславу Ивановичу не давал покоя пистолет, во-первых, потому что им нагло воспользовались во всех трех случаях, словно издевались, а во-вторых, потому что Грязнов считал себя докой по части оружия, и не без оснований.

«Джерихо-941». Ну что за название, блин?! С этим пистолетом все было не по-людски. Начать с того, что американцы, которые из-за бельгийского «глока» практически не признают европейского оружия, вдруг сделали новую модель на основе чешского пистолета, однако же опять-таки сами пользоваться не стали, а продали израильтянам. И теперь хитрые семитские суперагенты дырявят недругов, которыми окружены со всех сторон, калибром девять миллиметров. Калибр крупный, но популярный, можно приспособить патроны от многих других пистолетов, скажем, от того же «макарова», от французского МАБ, немецко-швейцарского «ЗИГ-Зауэра». Грязнов выяснил, что современный боекомплект в «Моссаде» состоит из патронов с тефлоновой оболочкой, которые, учитывая калибр и мощность «джерихо», позволяют пробивать бронежилет.

Но пули, которыми убивали Ракитского, Капустина и Шустермана, не имели тефлоновой оболочки. Каков вывод? К «Моссаду» неизвестный убийца отношения не имеет? Гениально, Вячеслав Иванович!

Грязнов перевернулся на другой бок, но заснуть все равно не смог. Он уже несколько последних суток был на ногах и сегодня собирался отоспаться за все, отключил телефоны, принял горячую ванну, постелил свежее постельное белье, и вот результат – сна ни в одном глазу. Проклятье. Пся крев, как сказал бы художник Ян Соколовский, узнав, что его честное шляхетское имя используют, чтобы скрыть авторство на русском пейзаже. Проклятье. Честно говоря, телефоны были отключены еще и в целях самоизоляции от гражданки Шустерман. Как-то быстро выяснилось, что она, конечно, потрясена гибелью мужа (такое горе, такое горе!), но как-то не сильно, ну и… и в общем… Кстати, гражданка Шустерман оказалась все-таки не вполне для Грязнова бесполезна, надо отдать ей должное. За прошедшее со дня гибели супруга относительно недолгое время она успела выяснить, что ее Вадик снова стал играть на деньги. Правда, никаких твердых доказательств тому не было, ну а какие могут быть доказательства, кроме наличности? (Возможности иного результата Вероника не допускала.) Но пошел какой-то странный слушок среди его бывших партнеров, что Шустерман изменился и ведет себя даже на тренировках сборной так, как когда зарабатывал этим на жизнь. Профессионалы знают, о каких нюансах идет речь.