Убийственный уикенд (СИ)

   - Носки обуйте, - старушка протянула вязаные носки.

   Меня так и подмывало спросить, не из волчьей ли шерсти они связаны, но я молча натянула их на ноги, глядя на Марго, которая вертела в руках носки, словно отыскивала лейбл "Дольче и Габбана". Оставив ее за этим трудоемким занятием, я прошла за старушкой в комнату. Налево от входа находилась большая печь, покрытая изразцами, в красном углу - иконостас, что меня окончательно ободрило, и я с легким сердцем уселась за стол. Абажур из темно-зеленого шелка, отделанный тесьмой с помпонами освещал стол. И я почувствовала себя почти как в гостях у бабушки.

   Скатерть, вышитая ришелье сияла как снег, мне даже стало больно глазам, и я подумала, что ставить чашки на такое сокровище - грех. Но, старушка была иного мнения, и поэтому на столе появился самовар, вазочки с вареньем, мед, и булочки. Вы когда-нибудь ели свежие булочки? Тогда вы меня поймете, отчего мой рот мгновенно наполнился слюной, и рука рефлекторно дернулась по направлению к тарелке. Мне стоило неимоверных усилий обуздать рефлекс и вернуть руку назад. Марго присела рядом и по ее голодному взгляду, я поняла, что она тоже оценила совершенство этих булочек.

   Старушка поставила чашки, блюдца и, сев напротив меня, что-то прошептала, перекрестившись. Потом с радушной улыбкой сказала:

   - Откушайте, чем Бог послал. Не ждала гостей.

   - Незваный гость хуже татарина, - произнесла я с оправдательной интонацией в голосе, желая только одного - впиться зубами в хрустящую корочку.

   - Как вас величать по батюшке? - старушка даже наклонила голову, видимо, желая лучше услышать ответ.

   - Антонина Сергеевна, а это моя,.. - тут я запнулась.

   - Маргарита Аркадьевна, - быстро проговорила Марго. - Подруга Таи, Антонины. - Поправилась она.

   - Уфимья Платоновна, на деревне меня зовут баба Фима. Вы на меня не смотрите, искушайте. В дороге, чай, долго ехали.

   - Заблудились, а то приехали бы раньше, но... Все равно, не застали бы Бориса Сергеевича. Когда он уехал?

   - Еще иней не сел, - кивнула баба Фима.

   Я сделала вид, что знаю, когда иней еще не садится, и принялась за булочки, запивая изумительно воздушное тесто горячим крепким чаем.

   - Не кручинься, деточка, - ласково произнесла Уфимья Платоновна, неожиданно взяв Марго за руку. - Если что и делала ты, то по слабости, а не по злому умыслу. Я тебе дам травы в мешочке, ты носи этот мешочек у груди, невеселые мысли и уйдут.

   Марго посмотрела на старушку; глаза ее покраснели, чтобы прервать, готовый излиться водопад, я спросила:

   - Ничего у вас в деревне не случилось?

   - А что должно? Девонька?

   - Мало ли... Собака выла, - говорила я чисто интуитивно без конкретного плана, надеясь на пресловутое "авось". Из моего скудного жизненного опыта я вывела формулу - часто незначительное событие тянет за собой значительное продолжение.

   Уфимья Платоновна взяла ложечку и стала накладывать на блюдце варенье; и по тому, как она это делала - ягодка за ягодкой, ровняя ложечкой края растекающегося варенья - я вдруг поняла, старушке есть что сказать. Вопрос в ином - захочет ли она?

   Молчание затянулось, и, когда я совсем потеряла надежду услышать ответ, баба Уфимья тихо произнесла:

   - Ране было тихо.

   - Тихо? - подхватила я, оживляясь. - Что вы хотите сказать?

   - Жили тихо, миром. А ныне все хочут стать богатыми, забывают, что богатый - бедный. Строют дома из камня - большие, а пустые. Лба не перекрестят, а хочут дух свой очистить. Душу не помоешь, она через муки очищается. Тогда и блаженство будет души, когда изнутри будет. Вы искушайте меду, это луговой, в нем и мята, и шалфей, и хмель, - старушка пододвинула ко мне блюдце с медом цвета золотого янтаря.

   Но мед меня не интересовал, я смотрела в глаза старушки. Глаза у нее были ярко-голубые, ясные. Мы смотрели друг на друга довольно долго, потом она протянула руку и разжала пальцы. На ладони лежал ключ.

   Почему я сразу подумала, что это ключ от дома Бориса? Вопрос лежит в плоскости тонких миров и фотонного излучения.

   - Борис Сергеич, когда уезжает, дает мне ключ, чтобы я досматривала порядок.

   - А собака? - вырвалось у меня невольное восклицание.

   - Хороший добрый пес, я кормлю его, когда Борис Сергеич уезжает надолго.

   - Он уехал надолго!? - наши с Марго голоса прозвучали в редком консонансе.

   Мне показалось, что в голове заскрежетали шестеренки, и, этот скрежет услышала Марго, потому что она как-то странно посмотрела на меня. Ее красивый рот открылся, но, видимо, на словесное озвучивание своих мыслей у нее уже не хватило энергии, она захлопнула рот и закрыла лицо ладонями - жест всех неврастеников, желающих отгородиться от жестокости мира.

   "Уехал, - думала я. - Уехал внезапно и быстро. Так быстро, что похоже на бегство. Может, я гоню волну? И ничего в этом подозрительного нет? Недаром говорят - шизофрения заразна. Проведя с Марго двенадцать часов, я уже на пороге заболевания".

   - Уфимья Платоновна! Я уверена, что Борис Сергеич будет безмерно счастлив, когда узнает, что в его доме ночевала жена его лучшего друга и компаньона. А вы как думаете?