Убийство Джанни Версаче

Меньше суток понадобилось для того, чтобы убийство Версаче сделалось главной темой обсуждения в стране, а я оказалась в самой гуще событий. С самого начала, однако, была дана отмашка делать всё для максимального затруднения объективного освещения этой истории в прессе. На языке местной полиции дело об убийстве Версаче квалифицировалось как «ОПА — острый политический аврал». На самом деле, по словам детектива Пола Скримшо, «с Версаче вышла не просто ОПА, а невиданная доселе, полнейшая, жуткая ОПА». Через считанные минуты после стрельбы к месту преступления подкатили первые фургоны телевизионщиков. Самый расторопный барышник, едва завидев тело Версаче на ступенях крыльца Casa Casuarina

, уже слетал домой за «поляроидом», но сфотографировать успел лишь босые ноги застреленного модельера, торчащие из задней двери кареты скорой помощи, однако это не помешало прощелыге запросить у газетчиков за свой снимок 30 000 долларов и 48 часов не спускать цену. Не выгорело. Главный денежный приз «за удачный спуск» (оборот из лексикона порноактрис) достался оператору канала

ABC

, бросившему малоприбыльную съемку сюжета о малолетней пациентке больницы им. Джексона, срочно нуждавшейся в донорской почке, и помчавшегося снимать на видеокамеру и фотографировать, как в травматологию завозят на каталке чье-то окровавленное тело. И — бинго, черт подери! Оказалось, что это не кто-то, а сам Версаче! В первые часы после убийства последовало десять попыток хакерского взлома компьютерной информационной системы больницы желающими ознакомиться с медицинским заключением и историей болезни Версаче.

Правоохранители быстро оказались погребены под завалами рутинной работы. На стотысячное население Майами-Бич приходится всего триста полицейских. В полицейских управлениях городов подобного размера многие функции до сих пор не компьютеризованы. И понимание руководством департамента полиции Майами-Бич, что значит делать работу тщательно и качественно, вступило в непримиримое противоречие с потребностью круглосуточных новостных каналов в жареных фактах и их представлениях об оперативности следственно-розыскных мероприятий. Могло показаться, что правоохранители и журналисты существуют в параллельных вселенных с разным темпом хода времени, а вот ощущения реальной помощи следствию со стороны журналистов, увы, не возникало. У местных же властей первым сработал охранительный инстинкт: они бросились на защиту города от ущерба имиджу и занялись сбором доказательств собственной невиновности в произошедшем на случай суда, — в этом плане реакция городских властей Майами-Бич мало чем отличалась от реакции их коллег из Миннеаполиса и Чикаго на убийства Трэйла и Миглина. И здесь местной полиции также было строго велено помалкивать.

Прокуратура штата, опасаясь (или же, напротив, втайне надеясь) получить на руки случай масштаба дела О. Дж. Симпсона, приняла все меры предосторожности, чтобы не допустить утечек из полиции даже самоочевидных фактов. «У присяжных под влиянием дела О. Дж. [Симпсона] теперь сложились принципиально иные взгляды на уголовную юстицию, государственное обвинение и функции полиции», — говорит Майкл Бэнд, в те годы — первый помощник генпрокурора штата Флорида, отвечавший за надзор над расследованием убийства Версаче. Присяжные стали проявлять, по его ощущениям, больший скепсис по отношению к доказательствам обвинения: «Ну а как им не быть скептичными? Им нужна уверенность в добросовестности и полиции, и всего, что им предъявляют». Ошеломляющий проигрыш в суде по делу Симпсона окружной прокуратуры Лос-Анджелеса произвел на Бэнда столь глубокое впечатление, что он тут же созвал межведомственное совещание с участием главного судмедэксперта, начальника убойного отдела и еще нескольких высших чинов правоохранительных органов административного округа Майами-Дейд, он же 11-й судебный округ штата Флорида и строго-настрого разъяснил им, что у них в округе подобных проколов быть не должно. Но в итоге он таки их получил по полной программе.