Убийство императора. Александр II и тайная Россия

Но чем ближе конец работ комиссий, тем опасней объединяются «ретрограды», тем слышнее их ропот. Пишут прошения, дружно пугают: коли освободят крестьян, нужна будет армия – защищать дворян. Восстания начнутся в первый же день. Вчерашние рабы непременно будут мстить за века унижения, за поротые задницы. Костя предлагает не обращать на ретроградов никакого внимания.

Александр – достойный наследник хитроумных азиатских царей. Он делает удивительный ход, потрясший тогда столицу. На место Ростовцева во главе комиссий назначает прежнего отцовского министра юстиции, графа Никиту Панина.

Граф Панин – сторонник крепостничества, твердолобый служака, знавший только «держать и не пущать!», чиновник-символ. О нем давно уже все забыли, и вот этот памятник ушедшей николаевской эпохи воскрес из небытия.

Шок в рядах либеральной бюрократии! Ликование в стане ретроградов! Власть пошла на попятную!

Костя бросается во дворец. Но Александр только улыбается и загадочно объясняет, что ничего не меняется! В Зимний дворец приезжает великая княгиня Елена Павловна – молить царя отменить решение. Произносит речь об убеждениях Панина! Но Александр отвечает ей кратко и насмешливо: «Его убеждение – это мое приказание».

И уже вскоре сам Панин произнесет перед великим князем Константином бессмертную речь отечественного холопа:

– У меня есть убеждения, Ваше Высочество, сильные убеждения. И напрасно иногда думают противное… Но я считаю себя обязанным прежде всего узнавать убеждения Государя Императора. И если я удостоверяюсь, что Государь смотрит на дело иначе, чем я, то долгом своим считаю тотчас отступить от своих убеждений и действовать даже совершенно наперекор!

Вот она – школа отца!

Так Александр толкал вперед ненавистную большинству дворян реформу.

И в последней инстанции, в Государственном Совете, где сидели столпы российского дворянства – вожди ретроградной партии, дело опять застряло. Реформу умело топили в дискуссиях.

Он понял – опять уперлись!

28 января 1861 года он выступил на заседании Государственного Совета: «Дело об освобождении крестьян считаю жизненным вопросом для России, от которого будет зависеть развитие ее силы и могущества. Я требую от Государственного Совета, чтоб крестьянское дело было кончено в первой половине февраля».

И услышав знакомые интонации Николая I, они поспешили. Правда, сумев уменьшить земельный надел, с которым освобождались крестьяне, – в пользу помещиков.

Государственный Совет подписал приговор крепостному праву.

Итак, крепостные были освобождены и получили пахотную землю. Но надел был разочаровывающе мал. К тому же за него надо было платить разорительный выкуп.

На определение выкупа давался срок: два года.

Однако главное свершилось – «порвалась цепь времен». Вековечное человеческое рабство более не существовало на Руси.

Закон был отправлен с фельдъегерем в Зимний дворец на подпись государю.

«С сегодняшнего дня… началась новая эпоха»

19 февраля 1861 года он должен был подписать Манифест об отмене крепостного права. И наступил величайший день его жизни. Великий день в истории России.

Александр II становился царем-освободителем русских крестьян.

Он проснулся, как всегда, в 8 утра. Камердинер принес любимый вишневый халат с кистями. Он стоит у окна. На улице – еще февральские утренние сумерки. Но в свете горящего на столе канделябра мы видим его лицо.

Через пару месяцев ему стукнет сорок три года. Высок, великолепная выправка гвардейца. Густые, с проседью бакенбарды, усы грозно топорщатся – такие бакенбарды и грозные усы носит прусский король дядя Вилли и многие монархи Европы.

И такие же усы и бакенбарды дружно носят его министры.

Несмотря на грозные усы, взгляд предательски выдает доброту и мягкость. Глаза несколько навыкате, за что в детстве покойный дядя – остряк великий князь Михаил Павлович – прозвал его «баранчик». Глаза беспомощно лезут из орбит, когда он пытается изобразить грозный взгляд отца. Зато как они божественно лучатся, когда он обольщает! Он – типичный очарователь из галантного века французских королей. Как и многие при дворе, слишком усердно с детства обучавшиеся французскому языку, Александр II мило картавит, не выговаривает букву «р».

В разговорах с любовницами, конечно же, предпочитает французский.

Но жена Маша (увы!) не так хороша во французском. И с женой, немкой, он говорит по-русски.

(Брат Костя, напротив, говорит со всеми только по-русски, щеголяя простонародными выражениями – к примеру, жену называет «жинка».)

Слуга принес кофе. Александр стоит у окна.