Убийство императора Александра II. Подлинное судебное дело

Речь о цареубийстве зашла на собраниях террористического отдела, происходивших сначала в квартире Рысакова, а затем в особой конспиративной квартире (Геси Гельфман) по Троицкому переулку; на этой последней квартире, недели за полторы до 1 марта, Желябов «кликнул клич», или, другими словами, вызвал добровольцев, желающих совершить новое покушение на жизнь государя императора, решенное «Исполнительным комитетом». После этих собраний состоялось еще одно в каком-то трактире, где снова обсуждался вопрос о покушении; сначала событие, о котором Желябов говорил с Рысаковым в виде предположения еще до упомянутых собраний, представлялось осаленным, но затем Рысаков стал замечать в Желябове и его товарищах лихорадочную поспешность, которую Рысаков объясняет тем, что состав и силы партии были расстроены только что постигшими ее арестами. На категорическое предложение Желябова совершить покушение Рысаков согласился приблизительно за неделю до 1 марта, после чего вступил в непосредственные сношения с кружком лиц, устраивавших посягательство, и был введен в новую конспиративную квартиру по Тележной улице, которая, по словам Желябова, и была нанята исключительно для подготовления цареубийства. На призыв Желябова совершить преступление отозвались, кроме его, Рысакова, еще «Михаил Иванович» и Тимофей Михайлов, а также, по-видимому, и человек, называвшийся «Михаилом», с которым незадолго перед тем его познакомил Желябов как с «товарищем по делу». Сверх названных лиц на «конспиративной квартире» появилась и Перовская, с которой Желябов познакомил его, Рысакова, еще в начале зимы, причем Рысаков принял тогда же участие, вместе с «Михаилом Ивановичем», в постоянном и правильном наблюдении за выездами государя императора, которое было организовано Перовской. На конспиративной квартире по Тележной улице собирались добровольцы, то есть он, Рысаков, «Михаил Иванович», Тимофей Михайлов и «Михаил». Здесь же Рысаков видел Гесю Гельфман, а также человека, признанного им в предъявленном ему трупе Саблина. На первое же собрание вслед за Желябовым явился человек, которого называли «техником» и который подробно объяснял устройство метательных снарядов по принесенным им образцам. 28 февраля он, Рысаков, «техник», Тимофей Михайлов и «Михаил Иванович» ходили за город в пустынное место за Смольным монастырем пробовать образец снаряда; снаряд этот был брошен Тимофеем Михайловичем и удачно разорвался. Оттуда участники задуманного преступления отправились на конспиративную квартиру для получения каких-то указаний от Желябова, который, однако же, не пришел, причем, кажется, Гельфман сказала, что если он не придет, «то, значит, занят». На другой день, 1 марта, в 9 часов утра, согласно состоявшемуся накануне уговору, все вновь сошлись на конспиративной квартире для получения снарядов и необходимых указаний. Здесь были: он, Рысаков, Тимофей Михайлов, «Михаил Иванович» и «Михаил». Вскоре пришла Перовская и принесла с собой узел со снарядами, в котором их было не больше двух; она сообщила об аресте Желябова и объяснила, что, несмотря на работу в течение всей ночи, не успели приготовить предположенного прежде количества снарядов. «Может быть, и еще принесут, – сказала Перовская, – нужно довольствоваться малым». Затем явился «техник» и, как кажется Рысакову, также принес снаряды. Все указания для совершения злодеяния были даны Перовской, которая начертила на конверте план местности и каждому из участников указала на нем назначенный ему пункт. При этом состоялось следующее распределение: на Малой Садовой имел произойти взрыв при проезде государя, а лица, вооруженные метательными снарядами, были расставлены поблизости. Он, Рысаков, должен был стать у Екатерининского сквера, а «Михаил» – на углу Невского проспекта и Малой Садовой. На противоположном конце этой улицы, на углу Б[ольшой] Итальянской, близ Манежной площади, как на опаснейшем месте, должны были поместиться лица, более друг с другом знакомые, более опытные и с лучшим революционным прошлым; здесь могли стать «Михаил Иванович» и Тимофей Михайлов. При взрыве на Малой Садовой, где, по словам Перовской, государя «уже ждут», все лица со снарядами должны были, на случай неудачи, спешить к месту взрыва. В случае же если бы государь император не проследовал по Малой Садовой, то свидание с Перовской было условлено на Михайловской улице, где она должна была подать знак о том, что следует идти на Екатерининский канал и здесь ждать возвращения государя в Зимний дворец после обычного посещения им Михайловского дворца. Когда же оказалось, что государь император проследовал в Манеж не по Малой Садовой, а из Манежа после посещения Михайловского дворца направился по Екатерининскому каналу, то он, Рысаков, придя по сигналу Перовской на набережную этого канала, бросил свой снаряд, завернутый в платок, под ноги лошадям ехавшей ему навстречу императорской кареты, после чего и был задержан. Тут же на набережной он, как ему кажется, видел пред собой на далеком расстоянии «Михаила Ивановича».