Убийство императора Александра II. Подлинное судебное дело

Кибальчич: Я не знал, что буду иметь этот случай, поэтому я и коснулся теперь. Итак, относительно устройства мины, найма помещения, назначения туда людей и т. п. – в этом я не принимал участия. Но за несколько дней я узнал, какой способ предполагается и где, узнал также и время – 1 марта. Относительно метательных снарядов я должен заметить еще следующее. Я вместе с другими лицами был на опыте и затем, как выражается Рысаков, читал лекции по устройству снарядов. Я действительно делал указания и действительно был на опыте, но считаю нужным заявить, что той личности, которая называется Тимофеем Михайловым, не было ни на опытах, ни на чтении этих лекций. Вообще я его ни разу не видал в квартире Гельфман.

Закончив допрос Кибальчича, первоприсутствующий обратился к подсуд[имой] Перовской с вопросом, признает ли она себя виновной по предъявленным к ней обвинениям. На это подсудимая Перовская отвечала: Я признаю себя членом партии «Народная воля» и агентом Исполнительного комитета. Относительно взглядов, которых придерживается партия «Народная воля» и которых придерживаюсь и я, в дополнение к словам моего товарища я замечу только одно: партия «Народная воля» отнюдь не считает возможным навязывать какие бы то ни было учреждения или общественные формы народу и обществу и полагает, что народ и общество рано или поздно примут эти взгляды и осуществят их в жизни. Что касается до фактической стороны, то я действительно признаю, что по поручению Исполнительного комитета как его агент принимала участие и в покушении под Москвой 19 ноября 1879 года и в покушении 1 марта нынешнего года.

Софья Перовская фотография

Государственный архив Российской федерации, Москва

Относительно участвующих лиц в последнем событии я могу заявить одно: Гельфман, как хозяйка конспиративной квартиры, как член партии «Народная воля», вовсе не примыкала к террористической деятельности партии. Она занималась только распространением ее программы. Поэтому она не участвовала в совещаниях, которые собирались для террористических попыток, точно так же вообще не знала о ходе террористической деятельности. Относительно подсудимого Михайлова я должна сказать, что он точно так же не принимал участия в террористической деятельности партии, не готовился в метальщики и не был 1 марта на квартире, где, собственно, решался план действий. Следовательно, в этом факте он не принимал никакого участия.

Первоприсутствующий:

Ввиду вашего сознания я приглашаю вас изложить подробнее ваше фактическое участие как во взрыве 19 ноября, так и в преступлении 1 марта.

Перовская: Я могу только повторить свои показания…

Первоприсутствующий: Вы подтверждаете ваши показания в том виде, как они изложены в обвинительном акте?

Перовская: Да, за исключением только той части показания, где говорится о том, как я объяснила, каким образом партия «Народная воля» пришла к террористической деятельности…

Первоприсутствующий: Нет, я говорю относительно фактической части.

Перовская: Фактическую часть я вполне подтверждаю.

Андрей Желябов в студенческие годы фотография

Подсуд[имый]Желябов

на предложенный ему первоприсутствующим по выводам обвинительного акта вопрос о виновности отвечал: Я признаю себя членом партии «Народная воля», и эта принадлежность является следствием моих убеждений. В организаторском же отношении я состою агентом Исполнительного комитета. Так как убеждения партии, ее цели и средства достаточно подробно изложены моими товарищами, Кибальчичем и Перовской, то я остановлюсь главным образом на второй половине моих объяснений – на организации. Я долго был в народе, работал мирным путем, но вынужден был оставить эту деятельность по той причине, на которую указал подсудимый Кибальчич. Оставляя деревню, я понимал, что главный враг партии народолюбцев-социалистов – власти.

Первоприсутствующий: Я должен предупредить вас, что я не могу допустить в ваших объяснениях таких выражений, которые полны неуважения к существующему порядку управления и к власти, законом установленной. Вы можете высказывать ваши убеждения, несогласные с законом, но высказывайте их в такой форме, которая дала бы возможность вас выслушать.

Желябов: Я это признаю. Как человек, из народа вышедший, для народа работавший, я так понимал выгоду от политической борьбы.

Первоприсутствующий: Для суда не нужно знать теории, суду нужно знать ваши личные отношения к делу, личные отношения к той партии, к которой вы принадлежите. Вы, напр[имер], говоря об организации, совершенно правильно заметили, что для определения роли каждого из обвиняемых может иметь значение разъяснение организации, и вот в этих пределах суд выслушает ваше объяснение, теоретические же воззрения не могут быть предметом объяснений на суде.

Желябов: Совершенно верно, я мог бы держаться в таких рамках и к ним возвращусь.