Убийство императора Александра II. Подлинное судебное дело

Возвращаясь к событиям, происходившим в квартире в доме № 5 по Тележной улице, следует упомянуть, что человек, задержанный в ней утром 3 марта, оказался подсудимым Тимофеем Михайловым. Прибытие его в конспиративную квартиру, его вооруженное сопротивление, его отказ объявить о своем звании – вся обстановка его задержания прямо указывала на него как на одного из лиц, которых круг, исходящий из злодеяния 1 марта, должен был обнимать собой.

4 марта обнаружен подкоп по Малой Садовой. Вы помните обстоятельства этого обнаружения. Из сырной лавки Кобозева, помещающейся в подвальном этаже дома графа Менгдена, странным образом 3 марта исчезли хозяева лавки, навлекавшие и прежде на себя подозрения. Из лавки Кобозевых, как оказалось по осмотре, был устроен подкоп: пробито было отверстие под окном подвального помещения, смежного с лавкой, и от этого отверстия проведена минная галерея, устроенная по всем правилам технического дела, под мостовую Малой Садовой. Цель подкопа, его назначение по одному даже поверхностному обозрению представлялись совершенно ясными: по Малой Садовой имел привычку проезжать покойный государь император в Михайловский манеж, и проведенная из лавки Кобозевых подземная галерея находилась на его пути, в ней заложен был заряд черного динамита, а в лавке приготовлена была батарея, посредством которой мог быть произведен взрыв. На случай, если бы взрыв не удался, сделаны были другие приготовления для покушения, к несчастью удавшегося. Чтобы не возвращаться более к подкопу в Малой Садовой, имеющему эпизодическое значение в настоящем деле, я постараюсь в немногих словах очертить перед вами все, к нему относящееся. Вы удержали, конечно, в памяти, что в подкопе при его обнаружении все оказалось готовым: заряд, заключавший около двух пудов динамита, был положен; в галерее сделана забивка; элементы батареи уже действовали; концы проволоки были заострены; оставалось только произвести ток, и взрыв последовал бы непременно. Действие взрыва, подготовленного в подкопе, о котором во вчерашнем заседании так много шло пререканий между экспертизой и подсудимым Кибальчичем, было бы, что бы ни говорил подсудимый, – убийственное: образовалась бы посредине Малой Садовой улицы воронка около трех саженей в диаметре, и все, находившееся на месте ее и вокруг, должно было погибнуть. Погибли бы экипаж, люди, его сопровождавшие, и люди, проходившие по тротуару, в домах обвалилась бы штукатурка, стены могли дать трещины – словом, область разрушения должна была быть велика. Правда, подсудимый Кибальчич много говорил на суде о том, что он, дававший технические советы при устройстве подкопа и заложении мины, старался не более и не менее как о минимальном количестве заряда и о минимальном, следовательно, вреде от взрыва для частных лиц; но если даже он старался, старания эти, как удостоверяют эксперты, не увенчались бы успехом. Не следует далее упускать из вида, что по обыску в лавке Кобозевых оказались сыры, на которых по обозрении и сличении найдено, по крайней мере на некоторых, то самое клеймо, которое было на сырах, найденных в квартире Желябова. Очевидно, что Желябов или продовольствовался этими сырами из лавки Кобозева, или поставлял их в лавку: таким образом, во всяком случае между лавкой Кобозева и квартирой Желябова уже устанавливается связь. Затем все сведения о Кобозевых, которые я не буду повторять: явно ложные обстоятельства мнимой их торговли, посещение их подозрительными людьми, наконец, исчезновение их 3 марта после обыска в Тележной улице, – свидетельствуют о том, что в лице Кобозева и его жены мы имеем прямых участников злодеяния 1 марта.

Этим, впрочем, указания на виновных не исчерпываются. Через неделю после обыска в Тележной улице, 10 марта, на Невском проспекте, по странной случайности в той же местности события, против Екатерининского сквера околоточным надзирателем Широковым была задержана женщина, которая с первого же слова захотела откупиться взяткой в 30 руб[лей], а когда это не удалось, должна была признать, что она сожительница Желябова, Лидия Войнова, в действительности же – Софья Перовская. У Перовской большое революционное прошлое. Она разыскивалась по обвинению в покушении на жизнь усопшего государя императора 19 ноября, последовавшего на другой день после александровского покушения на Курской железной дороге под Москвой. Это прошлое во всяком случае указывало на нее как на лицо, вероятно, принимавшее в злодеянии 1 марта участие. Кроме того, отношения ее к Желябову были также основанием для того, чтобы производящие исследование остановили на ней особое внимание.