Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?

— Что это значит?

— Он в коме, подключен к системе жизнеобеспечения. Здесь его семья. Необходимо…

Она смотрела на красный каботажник, на черную ночь.

— Необходимо принять решение.

Теперь Лунд вспомнила: Бюлову поручались дела против сотрудников полиции. Она не знала, что с ней теперь сделают: заломят руки за спину, затолкают в машину, надавливая на голову рукой…

— Вы должны поехать с ними.

— Майер…

— От Майера вам теперь никакой пользы. Мне жаль. Это… — Ей показалось, что голос его дрогнул. — Это все очень нехорошо.

Ее пальцы разжались. Телефон выпал из руки, стукнулся о сырые булыжники пирса.

— Садитесь в машину, Лунд, — произнес кто-то за ее спиной.

Бюлов расхаживал по комнате, задавая вопросы. Его спутник записывал.

— Давайте повторим это еще раз. Вы были внутри склада и на связи с Майером. Вы услышали выстрел и потом еще один.

Допрос проходил в ее кабинете. Ее и Майера. На столе стояла игрушечная полицейская машинка; на стене по-прежнему висела баскетбольная корзина.

— Вы нашли Майера на полу, раненого.

Лунд плакала, вытирая медленно текущие слезы колючим рукавом черно-белого шерстяного свитера. Она думала о Майере, о его печальной жене Ханне и о развилках на дороге.

— Как он?

Холодные глаза за линзами очков без оправы не отпускали ее ни на миг.

— Хирург не рассчитывает на то, что он придет в сознание. И это означает, что у нас есть только вы. Только ваша версия событий, Лунд. Ничего больше.

— Нам просто нужно получить ответы на некоторые вопросы, — добавил высокий мужчина. — После чего вы сможете вернуться к своим делам.

Бюлов бросил на него недовольный взгляд, потом такой же на Лунд. Сел за стол.

— Это была ваша идея отправиться на тот склад? Вы сообщили Бриксу?

— Нет. Его не было в управлении. Сообщать ему не было причины. — Она посмотрела на них. — Врач давал благоприятный прогноз.

А может быть, это она так решила. Может быть…

Бюлов проигнорировал ее слова:

— Вы оставили свой пистолет в отделении для перчаток? Почему оно не было заперто?

— В машине был Майер.

— Откуда он знал, что пистолет там?

— Потому что мы работаем вместе.

— Итак, Майер взял ваш пистолет. И кто-то, кого вы не видели, забрал у него оружие и застрелил им его.

Перед глазами Лунд снова и снова вставала одна и та же картина: окровавленный Майер с большими испуганными глазами бьется в конвульсиях от разрядов дефибриллятора.

— Вы не видели этого человека?

Она всхлипнула:

— Я слышала шаги. Когда я прибежала на первый этаж, от склада отъехала машина.

— А Майер его видел?

— Я не знаю. Меня там не было. Может, и видел.

— Но вы уверены, что это Фреверт?

Она закрыла глаза, изо всех сил сжала веки. Хотела остановить наконец слезы.

— Я не видела его, Бюлов. Но кто еще это мог быть?

— Вопросы задаю я. Если вы никого не видели, то не можете знать, кто взял пистолет — Майер или убийца.

Лунд смотрела на него. Ничто не трогало Бюлова. Он был далек от нее, от Майера. Он должен был сохранять дистанцию. Так же как и она должна была сохранять дистанцию, расследуя дело об убийстве Нанны Бирк-Ларсен. Должна была, но не могла.

— Почему бы вам не спросить Леона Фреверта? Я бы хотела поехать домой.

За стеклом стоял Брикс с телефоном, прижатым к уху, и что-то показывал жестами двум представителям прокуратуры. Бюлов вышел, чтобы переговорить с ним. Его высокий коллега, поглядывая на дверь, воспользовался тем, что они остались одни:

— Я знаю, что вам трудно об этом говорить. Но мы делаем свою работу. Вы должны понять нас.

— Я все сказала. Вы знаете, где меня найти.

Она поднялась, взяла свою сумку, поняла, что снова плачет. В дверь входил Бюлов.

— Так вы настаиваете на своих показаниях, Лунд?

— Ради всего святого! Конечно, я настаиваю. Я рассказала вам правду.

— Хорошо. Берите пальто. Мы уезжаем.

Они отвезли ее обратно на пирс сквозь гнетущую завесу черного дождя. Там уже собралось вдвое больше полицейских машин. Прожектора, заградительная лента, криминалисты в белых костюмах.

Вверх по трапу они поднялись на судно, такое древнее, что страшно было подумать о том, что оно выходит в открытое море. На деревянной палубе пахло горючим и свежей краской.

— Охрана держала это судно под наблюдением восемнадцать месяцев, — сказал Бюлов, когда они пересекали палубу. — Контрабанда людьми, наркотики. Члены экипажа каким-то образом ускользнули, сейчас их ищут.

— Что известно об их контактах здесь?

— Всему свое время.

Он открыл тяжелую металлическую дверь, улыбнулся ей. Она не могла понять, почему он вдруг стал таким дружелюбным.

— Похоже, вы были правы, подозревая Леона Фреверта.

В помещении, похожем на штурманскую рубку, было несколько полицейских, разбирающих карты и лоции.

— Они собирались отплыть в Санкт-Петербург завтра утром. Экипаж сошел на берег, чтобы напиться по этому поводу. Эти люди…

Они миновали еще одну дверь, спустились вниз. В этом помещении Лунд успела заметить старый компьютер, огнетушитель, рации, надписи на русском языке.

Ударила по глазам вспышка фотокамеры.

Они находились двумя этажами ниже уровня палубы, рядом с иллюминатором, в который смотрело черное небо. Сверху что-то свисало.