Убийство на Аппиевой дороге (ЛП)

- Если ты имеешь в виду телохранителей, то учти, что каждый из них стоит куда дороже тех денег, о которых мы говорим.

- Нет, твои телохранители мне ни к чему. Я о двух рабах с твоей виллы, они ещё дети. Двое братьев, Мопс и Андрокл.

- Мальчишки с конюшни?

- Мальчики, - многозначительно протянула Семпрония. - Вот оно что. То-то Клодия говорила, что между вами ничего не было. Теперь-то я ей верю. Не удивительно, что ты не поддался на все её заигрывания, даром что она тёрлась о тебя, как кошка.

У меня с языка уже был готов сорваться ответ, но я сдержался и лишь пожал плечами.

- Могу тебе сказать, - обратился я к Фульвии, - что эти ребята заслуживают лучшего, чем проторчать весь свой век на конюшне. Ты знаешь, что это они спасли твоего сына, когда Милон со своими людьми заявились к вам на виллу?

- Спасли? Чем? Тем, что случайно оказались в это время там, где их никто не мог найти, и у них хватило ума сидеть тихо и не высовываться?

- Это тебе твой сын так сказал? Видать, ни ты, ни он не цените этих ребят по заслугам.

- Это всего лишь мальчишки с конюшни, Гордиан.

- Пусть так; но они смышленее и находчивее, чем любой из твоих рабов.

Фульвия подняла бровь.

- Будь по-твоему, Гордиан. Если ты непременно хочешь получить мальчиков в счёт вознаграждения, они твои.

- Договорились. Ты хочешь знать, что мне удалось выяснить?

- Да.

- Марк Антоний непричастен к убийству твоего мужа.

- Это точно?

- Уверен.

- Ты уверен?

- И только? – пренебрежительно спросила Семпрония, а Фульвия принялась беспокойно расхаживать из угла в угол.

- Что ещё я могу тебе сказать? Уверенность вообще довольно странная вещь. Как заметил Аристотель, в большинстве случаев невозможно доказать, что этого не было. Я спрашивал каждого, с кем говорил на Аппиевой дороге. Я спрашивал себя все сорок дней, пока сидел в той яме. Я спросил об этом самого Марка Антония, когда мы случайно встретились в Равенне. В Рим мы возвращались вместе, и все четыре дня, что мы были в дороге, я приглядывался к нему, чтобы понять, что он за человек, и вот что я понял: какие бы чувства ни питал к тебе Антоний, к убийству твоего мужа он непричастен.

- Негодяй и тебе задурил голову, - сказала Семпрония с отвращением. Фульвия прекратила расхаживать перед окнами и устремила на неё твёрдый взгляд.

- Оставь нас, сама.

Семпрония величественно поднялась, нарочито неторопливо собрала своё одеяло и царственно проследовала к выходу, не удостоив меня взглядом.

С уходом матери в Фульвии произошла неуловимая перемена. Теперь передо мной стояла просто усталая молодая женщина.

- Ты уверен, Сыщик?

- Антоний невиновен – по крайней мере, к убийству твоего мужа он не имеет никакого отношения.

Фульвия улыбнулась сквозь слёзы. Что чувствовала она в этот миг – она, привыкшая всегда держать свои эмоции в узде, скрывая их от окружающих?

- Значит, ещё не всё потеряно. И для меня ещё возможно будущее.

- С Антонием? Но ведь он женат – на своей родственнице. Или он собирается развестись?

- Нет, это невозможно. Развод погубит его. Он предложил, чтобы я вышла за Куриона.

- За друга его юности?

- За возлюбленного его юности. Можешь говорить прямо. Для меня они, как древние герои, Ахиллес и Патрокл.

- И тебя устроит роль Брисеиды?

Фульвия не оскорбилась – она просто не поняла. Похоже, вдова Клодия не отличалась начитанностью.

- Ты так скоро собираешься замуж?

- Мы с Курионом выждем приличествующий срок.

- Но ведь…

- А почему, собственно, нет? Нас связывает то, что мы оба любим Антония – всегда любили. А Антоний любит нас больше всех на свете. Уж всяко больше, чем эту свою Антонию.

- Но Клодий…

- Клодий мёртв, - жёстко сказала Фульвия. – А Антоний жив. И Курион жив – и неженат. Я позабочусь, чтобы убийца моего мужа получил сполна. Но я должна думать о будущем. Кто знает, что нас ждёт? – Улыбка исчезла с её лица, а вместе с ней и слёзы. – Ты хочешь получить плату сейчас?

- Да, благодарю.

- Я велю принести деньги. А мальчики?

- Я заберу их, как только смогу за ними съездить.

Я покинул дом Фульвии в наилучшем расположении духа. Деньги приятно отягощали кошель; я снова был в своей стихии, в городе, где меня знали и нуждались во мне; я был доволен, что мне пришло в голову выпросить у Фульвии Мопса и Андрокла – словом, я был весьма доволен собой.

Моё приподнятое настроение улетучилось, едва я шагнул за порог.

Носилок перед домом не было. Меня ждал давешний красивый, надменный раб вместе с отрядом телохранителей.

- Надеюсь, ты не обидишься на то, что тебе придётся возвращаться пешком, - он только что не ухмылялся мне в лицо.

- А где же Клодия?

- Она вспомнила о более важном деле.

- Но она просила меня кое-что рассказать ей.

- Ну, видимо, она решила, что это для неё не так уж важно. – В голосе раба зазвучали покровительственные интонации. – Может, пойдём? Или тебе трудно идти? Послать кого-нибудь за наёмными носилками?