Убийство на пивоварне

Накануне Юстас Баннет устроил работникам офиса страшный разнос. Тогда Лили и еще два клерка, вне себя от негодования, решили похитить Траффлиса. Частично — чтобы досадить его хозяину, а частично — потому, что были искренне огорчены за животное: Траффлис в то утро тоже не избежал дурного настроения хозяина — они слышали, как Баннет лупил его в своем кабинете. План похищения тщательно разработали. Когда Баннет отправится утром в свой инспекционный обход, Лили должна будет забрать собачонку, спрятать под пальто, выйти во двор пивоварни и передать ее своей подруге Герти Толлворти, поджидающей их за воротами с рюкзаком. Герти предстояло сесть в автобус и отвезти собаку к своим друзьям, живущим в небольшой деревне за двадцать миль от города. Там Траффлис должен был находиться, пока ему не подыщут постоянного места обитания. И все, казалось бы, шло хорошо, но когда Лили уже почти вышла из здания, она услышала, что Баннет с кем-то разговаривает в проходной. К несчастью, Траффлис тоже услышал голос хозяина. Пес начал визжать и тявкать под пальто. Лили потеряла голову и ринулась вверх по лестнице в помещение, где были установлены чаны. Там она притаилась позади открытого чана, рассчитывая за ним укрыться, если в это помещение вдруг зайдет Баннет. Траффлис к тому времени совсем запаниковал. Голос хозяина и ужасный порочный инстинкт, заставляющий собаку лизать руку, которая ее избивает, видимо, подсказывал ему, что он поступил дурно, покинув корзинку в кабинете Баннета. Траффлис начал дергаться, извиваться и, прежде чем Лили успела с ним справиться, вырвался из ее рук и угодил в открытый чан.

Сделать что-либо Лили не могла. Она знала, что песик умер уже через секунду после того, как попал в смертоносный отвар. Девушка заторопилась обратно в контору и рассказала соучастникам заговора о том, что произошло. Когда Баннет принялся искать исчезнувшую собаку, оба клерка с пеной у рта поклялись, что Лили находилась в офисе все время, пока он отсутствовал. Если кто-либо из других работников пивоварни и видел ее в производственных помещениях, то они слишком хорошо к ней относились, чтобы броситься к Баннету с доносом.

Этот рассказ оказался настолько обстоятельным, хотя и весьма необычным, что Найджелу не составило труда в него поверить. Этому способствовало и то, что искренность рассказчицы не вызывала сомнений. Но оставался один момент.

— Уверен, что все рассказанное вами — правда, — признался он. — Пусть у вас и мысли не возникнет, будто бы я сомневаюсь в истинности этой истории, все сказанное вами вполне убедительно. Но, исходя из того что я слышал о покойном Баннете, довольно странно, что он сам не выбил из вас правды.

Лили вспыхнула и принялась теребить пуговицу плаща.

— Он не больно-то и старался. Видите ли… Ну, это может показаться глупым, учитывая, что он был стар, как эти холмы, и вроде бы вышел из возраста, когда крутят любовь… но хозяин не совсем безразлично относился ко мне. Я полагаю, причина в этом.

Интересоваться подробностями Найджелу было не очень приятно, но ничего другого не оставалось.

— Предполагаю, что Эд здорово ревновал… если знал об этом.

Лицо Лили стало суровым и мрачным.

— Эй! — вырвалось у нее. — Вы, никак, пытаетесь что-то повесить на Эда? Если это так, я попросила бы вас не совать свой нос куда не просят.

— Не собираюсь ничего на него вешать. Это полиция… А у них носы не чета моему.

Длинный рот девушки задергался, и вдруг ее словно прорвало.

— Но Эд никак не мог… в любом случае, он не знал… и я была с ним той ночью, за городом, мы ездили в Хонейкомб-Вуд, отправились туда на его мотоцикле после танцев. Мы не возвращались обратно до половины первого ночи… поэтому он не мог совершить убийство. Это же тому доказательство, разве не так?

Найджел не считал себя непогрешимым, подобно детектору лжи. Возможно, и эти слова он принял бы на веру, если бы не слышал, как Лили излагала несомненно правдивую трагедию Траффлиса. Налицо было явное расхождение между тем, как она изложила сначала одну, а затем другую историю. Алиби Эда сошло с ее языка с излишней готовностью и сильно смахивало на заготовку, несмотря на эмоциональное напряжение, которое сделало ее речь бессвязной. Создавалось впечатление — впечатление, которое оставляют все неискушенные во лжи люди, — будто она одновременно вслушивалась в свои слова и оценивала, какой эффект они производили на собеседника.

Найджел отрешенным голосом, не глядя на Лили, мягко произнес: