Убийство на поле для гольфа

– Возможно, возможно, – сказал мосье Отэ. – Наверное, нам придется кое-что пересмотреть в этом деле. Разумеется, мы телеграфировали в Сантьяго и с минуты на минуту ждем ответа. Думаю, тогда многое прояснится. С другой стороны, если подтвердится факт шантажа, мадам Добрэй придется дать объяснения.

Неожиданно Пуаро тоже включился в разговор.

– Мосье Стонор, а что Мастерс, шофер-англичанин, давно служит у мосье Рено?

– Больше года.

– Как вы думаете, он бывал когда-нибудь в Южной Америке?

– Уверен, что нет. Перед тем как перейти к мосье Рено, он много лет служил в Глостершире[50] у моих близких знакомых.

– Вы можете поручиться, что он вне подозрений?

– Безусловно.

Казалось, его ответ несколько разочаровал Пуаро.

Тем временем следователь вызвал Маршо.

– Передайте поклон мадам Рено и скажите, что я прошу уделить мне несколько минут. Пусть она не утруждает себя. Я поднимусь наверх и подожду ее там.

Маршо взял под козырек и вышел.

А несколько минут спустя дверь отворилась, и, к нашему удивлению, мадам Рено, мертвенно-бледная, в глубоком трауре, предстала перед нами.

Мосье Отэ подвинул ей кресло, бурно выражая огорчение по поводу того, что мадам потревожила себя, спустившись вниз. Мадам Рено улыбкой поблагодарила его. Стонор в порыве сочувствия обеими руками сжал ее руку. Что-либо вымолвить он, видимо, просто не мог. Мадам Рено обратилась к мосье Отэ:

– Вы хотели о чем-то меня спросить?

– С вашего разрешения, мадам. Насколько мне известно, ваш муж по рождению был канадский француз. Не могли бы вы рассказать, как прошла его юность, какое он получил воспитание, где учился?

Она покачала головой.

– Мой муж был очень сдержан и никогда не рассказывал о себе, мосье. Родился он где-то на Северо-Западе; детство, по-моему, у него было тяжелое и несчастливое, и он старался не вспоминать о тех временах. Мы были счастливы настоящим, и у нас было будущее.

– Не было ли у него в прошлом какой-нибудь тайны?

Мадам Рено улыбнулась и покачала головой.

– Нет, мосье, ничего… романтического, я уверена.

Мосье Отэ тоже улыбнулся.

– И впрямь, не стоит нам впадать в мелодраму. Правда, тут есть одно обстоятельство… – Он запнулся.

Стонор поспешно перебил его:

– Видите ли, мадам Рено, у них родилась чрезвычайно нелепая мысль. Они вообразили, что мосье Рено завел интрижку с некой мадам Добрэй, которая, кажется, живет тут неподалеку.

Краска бросилась в лицо мадам Рено. Она вскинула голову, но потом прикусила губу, лицо ее болезненно передернулось. Стонор удивленно уставился на нее, а мосье Бекс, подавшись вперед, вкрадчиво заговорил:

– Весьма сожалею, мадам, что приходится причинять вам страдания, но прошу ответить мне: есть ли у вас основания предполагать, что мадам Добрэй была возлюбленной вашего мужа?

Судорожно всхлипнув, мадам Рено закрыла лицо руками. Плечи ее вздрагивали. Потом она подняла голову и сокрушенно сказала:

– Да, возможно.

В жизни своей не видел такого изумления, как на лице у Стонора. Похоже, он был сражен наповал.

Глава 11

Жак Рено

Трудно сказать, какой оборот принял бы наш разговор, ибо в этот самый миг дверь резко распахнулась и в гостиную быстрыми шагами вошел высокий незнакомец.

На мгновение мистический ужас охватил меня – мне показалось, что ожил покойный мосье Рено. Но я тут же сообразил, что в его темных волосах нет седины и что этот стремительно ворвавшийся незнакомец еще очень молод, почти мальчик. Он бросился к мадам Рено с пылкой непосредственностью, точно не замечая нашего присутствия.

– Матушка!

– Жак! – вскрикнула мадам Рено, заключая его в объятия. – Мой ненаглядный! Откуда ты взялся? Ты же должен был еще позавчера отплыть из Шербура на «Анзоре»? – Вспомнив вдруг о нашем присутствии, мадам Рено сказала с присущим ей сдержанным достоинством: – Мой сын, господа.

– О! – воскликнул мосье Отэ, раскланиваясь с молодым человеком. – Стало быть, вы не отплыли на «Анзоре»?

– Нет, мосье. Я как раз хотел объяснить, что отплытие «Анзоры» задержали на сутки – какие-то неполадки в двигателе. Мы могли бы отплыть не позавчера, а только вчера вечером. Но из вечерней газеты я узнал о трагедии, постигшей нас… – Он осекся, на глаза навернулись слезы. – Бедный отец… бедный, бедный отец.

Уставившись на него немигающим взглядом, мадам Рено повторила, точно во сне:

– Так ты не уехал? – Потом, махнув рукой со смертельно усталым видом, она проговорила будто про себя: – Впрочем, теперь уже все равно…

– Садитесь, мосье Рено, прошу вас, – сказал мосье Отэ, указывая на кресло. – Поверьте, я глубоко сочувствую вам. Понимаю, какой это для вас удар. Тем не менее очень удачно, что вы не успели отплыть. Надеюсь, вы не откажетесь сообщить нам все, что вам известно, чтобы пролить свет на эту ужасную трагедию.

– Я к вашим услугам, мосье. Готов ответить на все ваши вопросы.

– Для начала я хотел бы узнать вот что. Вы отправились в Южную Америку по настоянию отца?

– Совершенно верно, мосье. Я получил телеграмму, в которой мне предписывалось без промедления отбыть в Буэнос-Айрес, затем через Анды в Вальпараисо[51] и дальше в Сантьяго.

– Вот как! Какова же цель этой поездки?