Убийство на поле для гольфа

– Не беспокойтесь, я не усну. Буду внимать вам, затаив дыхание.

– Само собой, – самодовольно заговорил Жиро, – я сразу разгадал эту идиотскую затею с чилийцами. Действительно, тут замешаны двое, но никакие это не иностранцы! Все это сплошной обман.

– Весьма похвально, мой дорогой Жиро, – пробормотал Пуаро. – Оказывается, даже этот коварный трюк со спичкой и окурком не удался им.

Жиро метнул на своего соперника свирепый взгляд, но продолжал говорить:

– Далее: в этом деле непременно присутствует мужчина, который вырыл могилу. От этого преступления никто не получил выгоды, однако кое-кто думает, что получит ее. Известно, что Жак Рено поссорился с отцом и угрожал ему. Мотив преступления ясен. Теперь о технической стороне дела. В ночь убийства Жак Рено был в Мерлинвиле. Он утаил это обстоятельство, и мои подозрения превратились в уверенность. Затем мы обнаруживаем вторую жертву, убитую тем же самым ножом. Нам известно, когда украли нож. Капитан Гастингс называет точное время. Жак Рено, вернувшийся из Шербура, – единственный, кто мог взять нож. Я готов поручиться за всех остальных обитателей дома.

Пуаро прервал его:

– Тут вы ошибаетесь. Есть еще один человек, который мог украсть нож.

– Мосье Стонор, вы хотите сказать? Но он подъехал прямо к парадному входу в автомобиле, который нанял в Кале. О, уж поверьте, я учел все. Мосье Жак Рено прибыл поездом. С момента его приезда до момента, когда он появился здесь, в доме, прошел целый час. Он, конечно же, видел, как капитан Гастингс и его спутница вышли из сарая, незаметно проскользнул туда, взял нож, а потом заколол своего сообщника…

– Который уже был мертв!

Жиро пожал плечами.

– Возможно, Жак Рено не заметил этого, подумал, что тот просто спит. Несомненно, они виделись после убийства мосье Рено. Во всяком случае, Жак Рено понимал, что появление второго трупа очень запутает дело. И он не ошибся.

– Однако мосье Жиро не проведешь! – пробормотал Пуаро.

– Смейтесь, смейтесь! Я сейчас вам представлю последнее неопровержимое доказательство. То, что рассказывает мадам Рено, – ложь, выдумка от начала до конца. Мы знаем, что мадам Рено любила мужа, однако она лжет, чтобы спасти его убийцу. Ради кого может солгать женщина? Ради себя, ради возлюбленного и, конечно, ради своего ребенка. Вот вам неопровержимое доказательство. Тут уж никуда не денешься!

Жиро, раскрасневшийся и торжествующий, умолк. Пуаро не спускал с него глаз.

– Вот моя версия, – добавил Жиро. – Что вы на это скажете?

– Только то, что вы не учли одного обстоятельства.

– Какого же?

– Жак Рено, вероятно, хорошо знал планировку поля для гольфа и понимал, что тело обнаружат сразу, как только начнут сооружать «препятствие».

Жиро громко расхохотался.

– Что за чушь вы сморозили! Да ведь Жак Рено хотел, чтобы тело нашли. Пока не найдено тело и не установлен факт смерти, он не может вступить во владение наследством.

Я увидел, как глаза Пуаро вспыхнули зеленым огнем. Он поднялся с кресла.

– В таком случае зачем было его хоронить? – вкрадчиво спросил он. – Подумайте, Жиро. Если Жак Рено хотел, чтобы тело нашли как можно скорее, зачем вообще понадобилось рыть могилу?

Жиро молчал. Видимо, этот вопрос застал его врасплох. Он пожал плечами, как бы давая понять, что не придает доводам своего противника особого значения.

Пуаро направился к двери. Я последовал за ним.

– Вы не учли еще одно обстоятельство, – бросил он через плечо.

– Какое?

– Кусок свинцовой трубы, – сказал Пуаро и вышел из гостиной.

Жак Рено все еще стоял в холле с бледным, лишенным выражения лицом, но, когда мы вошли, метнул в нашу сторону быстрый взгляд. В этот момент на лестнице послышались шаги. Это спускалась мадам Рено. Увидев сына, стоящего между двумя блюстителями закона, она замерла.

– Жак, – сказала она дрожащим голосом. – Жак, что это значит?

Он смотрел на нее остановившимся взглядом.

– Они арестовали меня, мама.

– Что?!

Она пронзительно вскрикнула, покачнулась и тяжело рухнула на лестницу – никто и опомниться не успел. Мы бросились ее поднимать. Пуаро первым нарушил молчание:

– Она разбила голову о край ступени. Думаю, не обойдется без сотрясения мозга. Если Жиро захочет получить показания от нее, ему придется подождать. Сознание вернется к ней вряд ли раньше чем через неделю.

Тут прибежали Дениз и Франсуаза, и, оставив мадам Рено на их попечение, Пуаро покинул дом. Он шел опустив голову и озабоченно хмурился. Немного помолчав, я все же отважился спросить его:

– Стало быть, вопреки всем уликам вы верите, что Жак Рено невиновен?

Пуаро ничего не ответил. Наконец после долгого молчания он сурово сказал:

– Не знаю, Гастингс. Есть еще надежда. Жиро, конечно, кругом не прав. Если даже Жак Рено виновен, доводы Жиро здесь ни при чем. Самая веская улика против него известна только мне одному.

– Какая улика? – спросил я потрясенно.

– Напрягите ваши серые клеточки, охватите мысленным взором все дело целиком, и вы сами догадаетесь.

Пуаро нередко давал мне такие дразнящие, как я их называл, ответы.

Не дожидаясь, пока я что-нибудь соображу, он снова заговорил: