Убийство по лицензии

Домашний телефон не отвечал, автоответчик не работал — долгие длинные гудки в трубке. Кристина запропастилась Бог знает куда. Где искать ее? Подруг у нее нет, родители до самой зимы обычно обитали в своей рязанской деревне, где телефонную связь еще не изобрели. Машина стояла в подземном гараже, и достать ее без электронного ключа, который хранился дома, не было никакой возможности.

Надвигалась холодная сентябрьская ночь. Точнее, она уже надвинулась и встала над городом, раскинув свой агатовый купол над светящимися огнями громадами домов.

Парнов медленно брел по залитой розоватыми огнями Тверской. А куда же ему податься? Он скорее провалился бы сквозь землю, чем решился пойти к кому-нибудь из своих знакомых с дикой и нелепой просьбой переночевать. Он, которому еще недавно завидовали коллеги по бизнесу, о ком почтительно шептались подчиненные, он, бывший председатель международной комиссии по нефти и газу, чью руку почтительно трясли самые богатые люди планеты, — да, сегодня он, Алексей Парнов, бездомный бродяга. Чтобы выбраться из этого унизительного состояния, надо потерпеть, дождаться утра.

Парнов подходил к Белорусскому вокзалу, его нос, до этого момента строго следовавший заданным курсом, несколько сместился вправо и уловил божественный аромат мясного супа. Флюиды, исходящие от горячей пищи, были столь сильны, что вызвали приступ болезненного слюнотечения и спазмы желудка. Ноги Парнова сами понесли его вправо. Это была передвижная бесплатная столовая библейского общества «Братья Иисуса», которая изредка баловала трехвокзальных бомжей горячим супом и проповедями о евангельской любви.

Наступив властной пятой на самолюбие, Парнов встал в хвост небольшой очереди, состоявшей из гнусного вида личностей смешанного пола. Они громко матерились пропитыми голосами, создавая равномерный гул, похожий па шум прибоя. Толстый раздатчик с глазами воришки сунул в руки Парнову одноразовую тарелку, которая приятно жгла ладони, кусок хлеба и пластмассовую ложку. Ужин состоялся тут же, на бордюре.

Пока Парнов давился, обжигая рот супом, к нему подсел слащавый тип с елейным голоском и длинными сальными космами.

— Знаешь ли ты, брат мой, о страданиях Господа нашего, Иисуса Христа? — нежно спросил он, пододвигаясь поближе к Парнову.

— Знаю, знаю, — поспешно ответил тот, давясь хлебом.

— Господь страдал за нас всех, — поучительно продолжал длинноволосый, настойчиво заглядывая в глаза собеседника. — Он учил нас любить ближних. Ибо любовь — вот смысл человеческой жизни. Кто много возлюбил, тому многое простится. А кто живет только ради живота своего, того да настигнет карающая длань Господа, и будет ему после смерти — нескучный ад…

— Что? Что ты сказал? — встрепенулся Парнов. — А ну повтори!

— Ад того ждет после смерти, — испуганно отодвигаясь, пробормотал длинноволосый. — А чё я такого сказал? Ничего такого… Ад, говорю, ждет того…

— Ничего, так, послышалось, — мрачно буркнул Парнов.

Он еле-еле отвязался от патлатого проповедника, заверив того, что он вообще-то мусульманин и не может отказываться от своей веры. Но «брат» все равно не отставал, умильно бубня о любви к ближнему и небесных карах грешникам.

Между тем рядом с бесплатной кухней с грузовика началась бесплатная раздача поношенных вещей. Бомжи деловито выбирали обновки из темной кучи шмоток и предусмотрительно надевали на себя по пять, шесть предметов — ожидалась суровая зима, к которой надо было готовиться загодя. Себе Парнов подобрал пальто, которое было бы совсем приличным, если бы не оторванный воротник и не здоровенное пятно бурой масляной краски на боку. Зато, надев его, Парнов почувствовал себя почти совершенно счастливым. Он присоединился к бомжам, которые полезли в канализационный колодец, чтобы переночевать в коллекторе.

«По крайней мере, здесь тепло», — подумал сытый и радостный председатель комиссии по нефти и газу и, привалившись спиной к обмотанным войлокам трубам, задремал, счастливо улыбаясь во сне. Ему снилось, что он дома.

К началу рабочего дня в своем офисе Парнов безнадежно опоздал — настолько тепло и приятно было в коллекторе. Чтобы не шокировать подчиненных своим внешним видом, он аккуратно свернул пальто, сунул его в дальний угол за трубами, причесался пятерней и выбрался из коллектора. Отдавая себе отчет в том, что вид у него не ахти, он тщательно умылся в вокзальном туалете, побрился бритвой Елисеева, завалявшейся в кармане, и, благоухая дешевым общественным мылом, отправился на работу.

В вестибюле своей конторы он появился деловитый и полностью готовый к решительным действиям. Стеклянная вращающаяся дверь пропустила его внутрь. Парнов заметил на зеркальном стекле мутные пятна и раздраженно подумал: «Разболтались тут без меня, дьяволы. Вот я им покажу!..»

Охранник на входе сидел, лениво развалясь за столом, и длинным, специально отращенным ногтем подбрасывал в воздух карту. Этим делом он мог заниматься сутки напролет.

Увидев своего начальника, охранник побледнел, его челюсть отвисла, глаза полезли из орбит. Карта шлепнулась на пол.