Убийство по любви

– Бедные педагоги, – выдохнула Мирослава, – и летом им нет покоя.

– Наверное, какая-то срочная работа, – пожал плечами Морис, – а так у них, по-моему, отпуск два месяца.

– Чего не знаю, того не знаю, – отозвалась Волгина.

У детективов не было сомнений, что теперь Литвинов едет в свою контору. Так оно и оказалось на самом деле.

– Будем ждать?

– А что нам еще остается делать…

– У меня создалось такое впечатление, что годы не остудили чувства супругов.

– Да, пожалуй, они не утратили привязанности друг к другу.

– Васин ничего не сообщил вам об их детях? – спросил Морис.

– Сообщил, – лениво отозвалась Мирослава, – у них сын и дочка. Мальчик учится в этой же школе, где работает Светлана Маратовна. А девочка учится в другой, но тоже в этом районе.

– А почему они учатся в разных школах?

– Васин сказал, что Алла, дочь Литвиновых, увлекается математикой, поэтому учится в школе с математическим уклоном.

– И что, есть достижения?

– Вроде бы, несмотря на свой юный возраст, девочка выигрывает почти все олимпиады.

– Молодец! – похвалил Миндаугас и спросил: – Интересно, почему Литвиновы не отправят дочь учиться за границу?

– Морис, – сердито проговорила Мирослава, – не знаю. Может быть, по той причине, что связывают свое будущее и будущее своих детей с родной страной.

– Но ведь учиться за границу посылал дворян еще ваш царь Петр I.

– Он и ваш царь! – рявкнула Мирослава.

Морис сделал вид, что удивился. А Мирослава подумала, не рассказать ли ему о договоре купли-продажи, заключенном царем Петром I с сестрой Карла XII Ульрикой Элеонорой – королевой Швеции, или лучше не надо…

Морис же в свою очередь, неплохо изучивший свою, как он выражался, шефиню, почувствовал опасность и сообразил, во что его собираются ткнуть носом, поэтому быстро проговорил:

– Не утруждайте себя. Я все это знаю. Спасибо царю-батюшке за дарованную свободу. И вообще, я не собирался с вами ссориться, – добавил он. А минуту спустя то ли укорил, то ли констатировал с тихим вздохом: – Имперское самосознание из вас ничем не изгнать.

– На том и стоим, – гордо вздернула она подбородок, а потом неожиданно лукаво подмигнула ему в зеркале.

Миндаугас в ответ только снова вздохнул.

Литвинов вышел из своей конторы только в обеденный перерыв. Он сел в машину и покатил в сторону Волги.

– Уж не купаться ли он собрался? – с иронией предположила Мирослава.

– Между прочим, – напомнил ей Морис, – городской парк тоже там находится.

– Ну, предположим, в парке ему сейчас делать абсолютно нечего.

– Может быть, у него там назначена встреча?

– Рабочий день еще не закончился.

– Мало ли что Литвинов мог наплести своему начальству. Адвокат – это…

– «Кролик это не только ценный мех, но и…» – поддразнила она его.

Автомобиль Литвинова в это время свернул и остановился возле кафе.

– Ну, – сказала Мирослава, – я оказалась права.

– Вы всегда правы, – усмехнулся Морис, – но только я не уверен, что в этом кафе подают блюда из кроликов.

– Кролики – это абстрактное понятие, а конкретное – еда, – не уступила Мирослава. И не давая Морису открыть рта, тут же добавила: – Нам тоже нужно подкрепиться, до вечера еще долго сидеть.

Они проследовали в кафе спустя пять с половиной минут после Литвинова. Официант уже принес ему заказ, и Родион Эдуардович, полностью сосредоточившись на еде, не смотрел по сторонам. Детективы заказали таратор, овощной салат, по кусочку жареной камбалы, чай и плюшки с маком. Чтобы не упустить клиента, им приходилось не только есть, но и поглядывать в сторону Литвинова. Закончив обедать и расплатившись с официантом, он попросил принести ему газету и тут же, не выходя из-за стола, погрузился в чтение.

– Интересно, чего это его на прессу потянуло? – проговорила Мирослава.

– Надеюсь, больше никого не убили, – встревожился Морис.

– Тьфу-тьфу, – Мирослава постучала по столу. – Интересно, что он читает?

– По-моему, «Лучанские новости».

– Если бы произошло что-то экстраординарное, Васин бы позвонил нам, – успокоилась Волгина.

– Вы так уверены в своем агенте? – улыбнулся Морис.

– После того, как мы вырвали из лап Вахлакова Владимира Кирилловича, Илья Самсонович и впрямь стал нашим ценным агентом, при том не за страх, а за совесть.

– Пресса всегда боролась за справедливость, – невинно заметил Морис.

– Ага, если только она не желтая.

– Кому-то и желтая нравится…

– Морис, скажи, но только честно, тебе интересно, с кем спала актриса Машутина?

– Мне? – поперхнулся плюшкой Миндаугас.

– А то еще кому же? – ехидно проговорила Мирослава и заботливо постучала партнера ладошкой по спине. – Ты чайком запей, – посоветовала она.

Морис откашлялся, выпил чай и сердито посмотрел на Мирославу. Его глаза, которые умели быть то небесно-голубыми, то бархатисто-серыми, теперь напоминали почти прозрачный лед, источающий холод.

– Ой, боюсь, боюсь, – сказала Волгина.

Он укоризненно покачал головой.

– Но ты же сам имел неосторожность заступиться за желтую прессу.

– Я имел в виду, что спрос рождает предложение. Если бы никто не читал этих газет и не смотрел таких передач, то их просто не было бы!