Убийство по-римски

— И все согласны, что она малость помешанная. Выяснилось, — продолжил квестор, — что в течение неопределенного времени, может быть многих лет, Мейлер избегал Виолетту, но, пронюхав сначала, что он в Неаполе, а потом в Риме, она бросилась на поиски и окончательно устроилась на место возле Сан-Томмазо продавать открытки. Я поговорил с этим ирландцем-доминиканцем, — сказал квестор. — Он говорит ерунду, что никто, идущий вниз или снизу, не мог укрыться от их бдительного ока. Они торгуют открытками, они продают четки, они считают выручку, они заглядывают на склад, они спят, они болтают, они молятся. Мужчина с талантами Мейлера пройдет мимо них без труда.

— А как насчет женщины с талантами Виолетты?

— А-а. Вы говорите о тени на стене? Хотя я уверен, что она могла обмануть бдительность этих господ, я сомневаюсь, что она это сделала. Даже если она это сделала, мой дорогой коллега, куда она делась, когда они обыскивали подземелье? Я не сомневаюсь, что искали они тщательно: на это они вполне способны, и освещение там самое яркое. Они знают эти места. Они роют там сто лет. Нет-нет, я убежден, что Мейлер узнал вас и, будучи в курсе ваших выдающихся и блестящих успехов в этой области, перепугался и сбежал.

— Гм. Я не уверен, что вселил страх в его неблагородную грудь. На мой взгляд, Мейлер все время ходил, задрав нос, и командовал, даже злорадствовал.

— Scusi[27]. Задрав нос?

— Важно. Но дело не в этом. Вы, вероятно, полагаете, что в какой-то момент, когда мы бродили по подземелью, он неожиданно с ужасом узнал меня и сбежал. Сию же минуту?

— Посмотрим, посмотрим. Я расставил сеть. Порты, аэропорты, stazioni[28]

.

Аллейн торопливо поздравил его со столь замечательной оперативностью.

— Тем не менее мы сами осмотрим это место, — сказал Вальдарно. — Завтра утром. Обычно я, конечно, не наблюдаю за подобными делами. Если дело считается достаточно серьезным, один из моих подчиненных докладывает одному из моих заместителей.

— Заверяю вас, синьор квестор…

— Но в данном случае, когда дело столь запутанное и может иметь международные последствия, а главное, когда нам делает честь столь выдающийся коллега — ессо[29].

Аллейн произнес соответствующие междометия и подумал, какой докукой должен его считать Вальдарно.

— Итак, завтра, — подытожил квестор. — Я оставляю мой кабинет и выхожу на поиски. С моими подчиненными. А вы нас сопровождаете, не правда ли?

— Благодарю вас. Я с радостью приду.

Они продрались сквозь рутину прощальных комплиментов и положили трубки.

Аллейн принял душ, оделся и сел за письмо жене.

«…как видишь, дело приобрело странный оборот. Я должен был подобраться к Мейлеру, чтобы выяснить, сколь важный он участник игры с героином и могу ли я через него выйти на его боссов. Поначалу я рассчитывал на косвенный подход — намек, завуалированное предложение, заключение союза и в конце собирался обрушить на него аккуратненькую горку обличающих материалов и взять его на месте преступления. Теперь же он, черт бы его побрал, исчезает, и я остаюсь с собранием людей, некоторые из которых могут (или не могут) оказаться козлами отпущения. Родная моя, подумай, если ты уже не заснула, — подумай, каково дельце!

Чтобы затеять компанию «Чичероне», Мейлер должен был располагать значительными средствами. Одними лошадиными силами тут не обойтись. Лимузины, шоферы, закуска и, самое главное, феноменальный договор с рестораном «Джоконда», который в обычном случае обслужил бы туристскую группу, сколь угодно привилегированную, на том же уровне, на каком «Каприз» принял бы автобус зевак из глухой провинции. Выясняется, что мы ужинаем a la carte[30], за лучшими столиками и пьем жидкое золото, если только оно есть в их подвалах. И Мейлер платит за все. Ну, я понимаю, мы сами отдали ему невероятные деньги, но это другое дело.

И затем — эта публика. Публика, которая выложила по пятьдесят фунтов с носа за удовольствие послушать, как Барнаби Грант, с очевидным нежеланием, читает вслух (очень скверно) отрывок из своего бестселлера. Следующий аттракцион: прогулка по историческому памятнику, который открыт для всеобщего обозрения, и за ней — чай или чем там их угощали на Палатинском холме и ужин в «Джоконде» — все, что обошлось бы им фунтов на двадцать меньше, если бы они не пользовались услугами Мейлера, и, наконец, некое развлечение, скромно не описанное в брошюре. Вероятно, очень дорогой стриптиз с шампанским и, возможно, за ним — ночь с марихуаной. Или чем похуже.