Убийство под микроскопом: записки судмедэксперта

Посоветовавшись со следователем и товарищами по работе, я решил нанести на одежду Петрова ножом-сувениром дополнительные экспериментальные повреждения, сравнив затем их форму и размеры с раной и размером разреза на его рубашке.

Рубашка (вспомните главный принцип следственного эксперимента!) была уложена на специально изготовленный манекен. Клинком ножа через нее было нанесено экспериментальное повреждение соответственно области живота, причем положение ножа при введении точно повторяло направление раневого канала, которое так подробно было описано Александром Сергеевичем. Я тщательно измерил повреждения на манекене и на рубашке, затем проследил за ходом ножа. Раневой канал оказался очень коротким, не более трех сантиметров длиной, и будь на пути орудия не манекен, а тело человека, клинок все равно не достиг бы печени. После изучения экспериментальных разрезов под микроскопом я убедился, что их форма и длина точно повторили повреждения, которые были «причинены» Петрову.

В этом необычном деле оставалось лишь поставить точку. Метод, разработанный профессором А. П. Загрядской и ее учениками, был использован на завершающем этапе экспертизы. Читатель, вероятно, помнит о двух волокнах, изъятых с клинка ножа-сувенира. Именно они оказались последним штрихом во всей этой истории. Из рубашки Петрова были взяты отдельные нити для изготовления образцов волокон, которые затем сопоставлялись на микроскопе с волокнами, найденными на ноже. И мое предположение подтвердилось: волокна, снятые с ножа, точно совпали по фактуре, цвету и другим свойствам с волокнами-образцами из рубашки Петрова!

Когда следователь через восемь дней после случившегося ознакомил Петрова с заключением судебно-медицинской экспертизы, тот уже выписывался из больницы. Акт экспертизы занял несколько страниц, я приведу только основную часть заключения: «У Петрова Владимира Андреевича имелось проникающее колото-резаное ранение передней брюшной стенки с кровоизлиянием в круглую связку печени… Исходя из характера повреждений на теле и одежде Петрова В. А., направления раневого канала, а также изучения экспериментальных повреждений и сравнительного исследования волокон, найденных на ноже, с волокнами из материала рубашки потерпевшего, вполне возможно причинение ранения Петрову собственной рукой представленным на экспертизу ножом-сувениром… Клинком ножа, схема и рисунок которого воспроизведены в материалах дела, описанные повреждения не могли быть причинены».

Так было раскрыто «преступление», связанное с таинственным бородатым незнакомцем, которого в течение нескольких дней разыскивала милиция.

Вот и вся история, о которой я вспоминаю, глядя на миниатюрный ножичек-сувенир, свободно умещающийся в обыкновенной спичечной коробке…

Случай у колодца

Несчастный случай может произойти даже в самых порядочных и благополучных семьях.

Ч. Диккенс

Обычный труд судмедэкспертов, как и работников правоохранительных органов, всегда направлен на борьбу с негативными явлениями, во имя истины и справедливости. И все же разные бывают случаи, жизненные обстоятельства, если хотите, повороты судьбы. Встречаются в нашей профессии ситуации, когда поневоле начинаешь симпатизировать человеку, совершившему преступление. Правда, бывает это крайне редко и, конечно, никак не отражается на объективности экспертных заключений. Вот о такой ситуации, судьбе хорошего человека, ставшей по воле случая трагической, хочется рассказать.

* * *

Случилось это давно в одном из крупных совхозов, некогда преуспевающем, находящемся в средней полосе России. Ныне и горожане знают, насколько напряженным бывает летний трудовой день на селе. А если человек еще и руководитель, то, как правило, он задерживается в поле куда дольше остальных.

Знал я одного директора совхоза. Он с апреля по ноябрь раньше двенадцати ночи не ложился, а в четыре утра уже был на ногах. И несколько месяцев без выходных – ни суббот, ни воскресений. Так вот, Игнат Борисович Крылов – главный агроном большого совхоза «Первомайский» – был именно таким человеком. Вставал он рано, с петухами, ложился, когда в окнах гасли последние огоньки.