Убийство после сдачи номера в печать

Не желая тратить лишнее время на дорогу, Лелак подыскал ресторан поблизости от театра. Здесь располагались четыре китайских харчевни, но они не подходили, зато в двух кварталах отсюда находился уютный ресторанчик, предлагающий блюда провансальской кухни.

Альбер заказал столик, не заглядывая в прейскурант цен, и помчался к театру, чтобы встретить Луизу. Широким шагом он пересек оживленную улицу Розер, мимоходом бросил одобрительный взгляд на короткостриженную красотку с афиши сексфильма и свернул к театру. Луиза Кампос уже ждала его у входа. Завидев Альбера на противоположной стороне улицы, она заулыбалась и махнула ему рукой.

Ах ты, господи! Переходя через дорогу, он успел подавить разочарование. Он-то надеялся, что девушка будет все в той же простой юбке в складку и блузке, которую она расстегивала со столь волнующей медлительностью. В этой ее манере одеваться было нечто старомодно девичье, неискушенно целомудренное. Да плюс к этому тоненькая, однако отнюдь не обделенная формами фигурка, грация танцовщицы и само сознание, что эта женщина, вокруг бедер которой столь волнующе колышется юбка, по вечерам демонстрирует себя на сцене, привлекая взоры сотен людей. Все это не могло оставить Альбера равнодушным. Однако на сей раз артистка решила принарядиться. На ней были сверкающие блестками зеленые брючки в обтяжку и полупрозрачная блузка, а поверх этого великолепия — шуба, которую Луиза не стала застегивать, а лишь слегка запахнула и придерживала на груди рукой.

Выглядела она потрясающе, ничего не скажешь, так что у Альбера были все основания чувствовать себя баловнем судьбы — из тех, на кого мужчины смотрят с нескрываемой завистью, а женщины с откровенным интересом: должно же быть в этом субъекте нечто неординарное. Вот только Альбера спутница его, разодетая с такой изысканностью, совершенно перестала волновать. Зато, по крайней мере, теперь с ней можно было разговаривать о деле вполне спокойно. Луиза взяла его под руку, и Альбер повел ее к ресторану. Ему не хотелось брать такси, чтобы проехать несколько сот метров. Для завязки разговора он решил избрать нейтральную тему.

— Вот уж не подумал бы, что испанский моего коллеги окажется вам, понятен, — сказал он.

— Отчего же? Ваш коллега хорошо владеет испанским.

— Но ведь в Бразилии говорят на португальском, разве не так? И эти языки не очень-то схожи.

Девушка пожала плечами, давая понять, что тема эта ей не интересна, однако ответила, как того требовала учтивость:

— Португальский в Бразилии совсем не тот, что принят в Европе. — Она улыбнулась Альберу. — Он гораздо красивее. Португальцы глотают слова. Их манера говорить напоминает речь заики: запнутся чуть, затем вдруг выплевывают четыре-пять слогов зараз. Мы, бразильцы, бережно выговариваем каждое слово, как и положено. Принято считать, что итальянская речь певуча. Да им бы послушать хоть раз, как говорят бразильцы!

— О да! — вежливо поддакнул Лелак.

— Если человек хорошо знает испанский, он понимает и бразильский. В особенности если этот человек француз. Испанская речь производит впечатление шепелявой, а в португальском много носовых звуков, как и во французском.

— Ага… — пробормотал Альбер. Теперь понятно, отчего ему казалось таким знакомым английское произношение Луизы. Он попытался перейти на более волнующую тему. — Я представлял себе иными бразильских танцовщиц…

— Красивее или более невзрачными?

— Более полными. Знаете, я иногда смотрю по телевизору фильмы о карнавалах, и там всегда показывают пышных, толстозадых метисок.

— Это любительские выступления. Вам, наверное, известна наша схема отбора. В каждой фавелле есть своя школа самбы, и каждая из них старается превзойти соперников. Весь год готовятся к фестивалю, шьют костюмы, репетируют, а когда наступает карнавал, выходят на улицы. Телевизионщики, как правило, снимают эти сцены.

— А вы?

— Я тоже с этого начинала. Но мне, наверное, еще не было четырнадцати, когда меня приняли в профессиональный ансамбль ученицей.

— Настолько очевидны были ваши способности?

— Нет. Даже в моей любительской школе самбы многие девушки были способнее меня. Просто уже тогда стало ясно, какая у меня будет фигура. А для того, чтобы попасть в солидный, профессиональный ансамбль, необходимо иметь безукоризненное телосложение. Если повнимательнее приглядеться к нашим выступлениям, вы во всем кордебалете не найдете ни одной девушки, чья фигура не подходила бы под эталон. Правда, в итоге я чуть-чуть не дотянула до идеала — фигура у меня несколько тоньше, — но говорят, это не беда.

— Но почему ж? Большинству людей нравятся как раз пышнотелые латиноамериканки. Гм… не поймите превратно, я имел в виду не себя. Но, к примеру, мой коллега не променял бы этакую пышечку на целый кордебалет девушек с идеальными пропорциями.

— Да потому, что мы ведь только номинально считаемся народным ансамблем, а на деле демонстрируем шоу-программу, танцевальное ревю, как и любой другой крупный профессиональный ансамбль мира. Показываем эстрадную программу под мелодии босановы. И вдобавок — несколько упрощенные самбу и капоейру.