Убийство президента Кеннеди

Куда более примечательным явлением было сильное и все время растущее сочувственное отношение к Далласу за пределами Техаса. Полчаса спустя после убийства Кеннеди диктор «Голоса Америки» назвал Даллас «центром ультраправых сил». Теперь же Артур Крон на страницах газеты «Нью-Йорк таймс» с негодованием осуждал вольное и, как доказано, совершенно неверное утверждение, что убийца придерживался взглядов правых. «Морнинг ньюс» тревожилась о репутации консервативных сил одного города. Крок заботился о консервативных силах всей страны. И в том и в другом случае его позицию можно было выразить следующими словами: «Мои идол, да будет он всегда прав, но он всегда останется моим идолом, будь он прав или неправ». Под угрозу была поставлена репутация всего государства, и в первую очередь одного из важнейших его элементов. Отсюда возникла необходимость списать убийцу со счетов, как единственного выродка, существовавшего вне всякой связи с окружающей средой.

— И вся чертовщина в том, что они будут теперь во всем винить этого двадцатичетырехлетнего парня, — сказал помощник президента Ральф Дангэн.

В Вашингтоне это был один из тех немногих в истории понедельников, когда Верховный суд США отменил свое очередное заседание. Вместо этого судьи собрались дома у Эрла Уоррена и вместе направились в Белый дом.

В 10 часов утра сенаторы прекратили обсуждение законопроекта о продаже пшеницы. Вслед за членами палаты представителей они прошли мимо постамента с гробом Кеннеди. Затем высшие сановники сената направились в собор Св, Матфея, в то время как их младшие по рангу коллеги пересекли мост через реку Потомак и, подойдя к Арлингтонскому кладбищу, предъявили агентам секретной службы свои удостоверения.

Всякая деловая активность в столице прекратилась. Это был день похорон. Можно смело сказать, что все без исключения американцы стремились так или иначе принять в них участие.

Ровно в 9 часов утра широкие двери Ротонды захлопнулись. К этому времени 250 тысяч человек успели пройти мимо гроба. Казалось, все они остались стоять у здания Капитолия. Еще 12 тысяч человек оказались за дверьми Ротонды. В их числе была семья, приехавшая из Кливленда. Ей оставалось пройти до входа всего двадцать футов. Собравшиеся отошли в сторону от прохода и встали за барьером из натянутых канатов. Здесь же на обочинах задолго до рассвета молча стояли тысячи людей в ожидании траурной процессии.

В действительности в церемонии похорон предстояло участвовать не одной, а целым трем процессиям. Сначала семья Кеннеди и воинские части должны были эскортировать гроб на лафете из Капитолия до Белого дома. Затем вдова выходила из автомобиля и пешком шла во главе процессии до собора Св. Матфея, и, наконец, после траурной мессы все участники похоронной процессии снова садились в автомашины и ехали за лафетом к Констнтьюшн-авеню, затем огибали памятник Линкольну, шли по Мемориальному мосту и затем следовали по Проспекту павших героев на Арлингтонское кладбище. Весь этот маршрут был более шести миль. По всему пути следования траурного кортежа по обеим сторонам дороги стояли «бесчисленные толпы людей, — писал Рассел Бэйкер в „Нью-Йорк таймс“, — и это были жители города, обычно предпочитающие разного рода уличным празднествам домашний уют и телевизор».

«Казалось, — писал позднее Банди, — словно дорога к собору Св. Матфея и путь на Арлингтонское кладбище были лишь рядами гигантского амфитеатра, где разыгрывалась потрясающая драма великой и торжественной скорби».

В 10 утра члены кабинета, лидеры конгресса, аппарат Белого дома, личные друзья покойного президента и почетные представители из-за рубежа собрались в Восточном, Зеленом, Голубом, Красном и Парадном залах Белого дома. У каждого из них был небольшой пригласительный билет следующего содержания:

Белый дом

Г-н., …

Приглашается принять участие в похоронном шествии, покидающем Белый дом в 11. 30 в понедельник 25 ноября 1963 г. и следующем в кафедральный собор Св. Матфея, где состоится траурная месса.