Убийство президента Кеннеди

Но Вашингтон не стал для них таким местом и в конце концов вынудил их мать искать успокоения в другом месте. И в этом была повинна легенда о Кеннеди. Во время церемонии похорон никто из людей, близких покойному президенту, не задумывался о том, какое воздействие все это окажет на население страны. Они были слишком заняты и измучены, чтобы размышлять над этим. Сам факт, что миллион людей дежурил на улицах Вашингтона, чтобы отдать последний долг президенту, был для них достаточно ошеломляющим открытием. Однако прошло несколько недель, пока до их сознания дошло, что на каждого прибывшего в Вашингтон приходились сотни других, неотступно следивших в тот понедельник 25 ноября за телевизионными передачами во всех пятидесяти штатах. Потребовалось несколько месяцев для того, чтобы они до конца осознали все значение этого феноменального явления. Паломничество на Арлингтонском кладбище было, конечно, понятным — к туристам было совершенно другое отношение. Случилось так, что в этот год был исключительно большой наплыв туристов в Вашингтон. В Нью-Йорке открылась всемирная выставка. Целые семьи из различных штатов по пути заезжали в столицу, где в списке обязательных для осмотра достопримечательностей значился особняк на N-стрит.

Целыми полчищами наводняли они улицу и, стоя на другой стороне, глазели на дом, где жили теперь вдова и дети покойного президента. Они бестактно хватали по дороге друзей, навещавших вдову, фотографировали друг друга на ступеньках ее дома или проезжали мимо пего в огромных туристских автобусах. Нормальная жизнь стала невозможной. Жаклин Кеннеди принесла свои извинения соседям и бежала вместе с детьми на противоположный берег реки Потомак, где они укрылись от любопытных взоров на заднем дворе усадьбы Этель Кеннеди.

Жаклин попросила командующего гарнизона Форт-Мейер передать ей на память сапоги, притороченные в день похорон к сбруе скакуна главнокомандующего Черного Джека, и его седло. Разумеется, она радовалась всякому признаку того, что мученическая кончина президента никогда не будет забыта. Именно поэтому она проявила такое самообладание в течение целых трех суток после трагедии в Далласе. Но она никогда не думала о том, что благодаря ее мужественному поведению, которое видела вся страна, сама она сохранилась в памяти миллионов. В возрасте тридцати четырех лет она стала национальным институтом. Арчибальд Маклиш сумел в кратких словах описать ее новое положение. Его попросили написать посвящение по случаю открытия нового культурного центра. Вместо этого он прислал пеан, воспевающий «Жаклин Кеннеди, супругу тридцать пятого президента Соединенных Штатов, делившую с ним радости его жизни, полной огня и страсти, скорбный момент его кончины и превратившую самую ужасную трагедию в жизни американского народа за последние сто лет в ярчайшую демонстрацию духовной силы».

Все стремились выразить ей свою признательность. Ее кандидатура была предложена на пост посла США во Франции, она была избрана пожизненным членом Национального географического общества, ее буквально засыпали флагами и знаменами. Один только Джон Маккормак презентовал ей шесть знамен, реявших над столицей в памятные дни ноября. В Раннимиде простые англичане называли свою гостью «ее американское величество». Сенат принял специальную резолюцию, выражавшую восхищение ее действиями. Она стала первой вдовой президента, пользующейся охраной секретной службы. Правительство выделило в ее распоряжение двух секретарей. В этом она крайне нуждалась, так как ежедневно на ее имя в Вашингтон поступали сотни писем, Нэнси Таккермэн и Пэм Турнюр трудились непокладая рук, чтобы ни одно из этих писем не осталось без ответа. Папка с письмами, помеченными как «наиболее трогательные», распухла до размеров энциклопедии. Лишь немногие из писем не были достойны места в этой папке. Одно из таких посланий поступило из Далласа. Комитет бизнесменов, озабоченный хиреющим состоянием торговли Техаса с другими штатами, просил ее подписать заявление, превозносящее далласское гостеприимство. Она передала это письмо Роберту Кеннеди, которому удалось без труда забыть, как он с ним поступил.