Убийство Сталина и Берии

После убийства Берии и ареста лиц, которые якобы были членами его «банды», следственные действия в отношении последних, скорее всего, велись, но и Генеральный прокурор Руденко, и следователи прекрасно понимали, что суда не будет, так как Берии уже не было в живых. Поэтому следователи «резвились» вовсю и фальсифицировали протоколы допросов грубо и небрежно. Руденко написал художественное произведение «Обвинительное заключение», насколько у него под рукой было материалов, а в голове фантазии, – ведь оспаривать его обвинение все равно было некому.

Сам «процесс», я полагаю, провели так. В первый день все собрались, как бы для настоящего суда, и сфотографировались. А затем Конев объявил, что в связи с болезнью главного обвиняемого – Берии – суд откладывается на несколько дней. Подсудимых увели, члены суда подписали им приговор и подсудимых убили. После суда Руденко сфальсифицировал протокол судебного разбирательства. Самого же дела в его обычном понимании – собрания томов документов – никогда и не было.

Жертвы

Надо немного рассказать, откуда взялись «заговорщики» Берии. Сначала, как явствует из материалов июльского 1953 г. пленума, предполагалось, что не будет недостатка в материалах для обвинения Берии в преступлении, оправдывающем его убийство. Как говорят юристы – был бы человек, а статья найдется. Но не тут-то было – все старания окончились ничем: Берию не в чем было обвинить. И тогда созрел план обвинить его в заговоре с целью захвата власти. Но в этом случае нужны были и заговорщики, т. е. для оправдания убийства Берии потребовалось убить еще несколько десятков человек. Их собирали следующим образом.

Подходящей для заговорщика кандидатуре, т. е. человеку, который служил с Берией, предлагали гнусно оклеветать его. Если кандидат был подлец, т. е. соглашался и клеветал, то его оставляли «свидетелем» по делу Берии. Но если он оказывался более-менее честным человеком, то тогда его арестовывали и, надо думать, негодяи Руден-ко сами писали за этих людей и их «признания», и «показания» на Берию.

К примеру, бывший сослуживец Берии, на тот момент министр государственного контроля В. И. Меркулов, после назначения Берии на должность министра объединенного МВД просил у Берии вновь принять его на работу в МВД. Но Берия отказал, и это, видимо, многие сочли как вражду между ними. Отсюда созрела мысль, что Меркулов будет тем, кто охотно оклевещет Берию. Но Меркулов от этой низости удержался, и Хрущев об этом вспоминает так:

«Мы условились, что я его вызову в ЦК. Я вызвал Меркулова, рассказал, что вот так и так, задержан Берия, ведется следствие, «вы много лет с ним работали и могли бы помочь ЦК».

– Я с удовольствием сделаю, что могу. – Я ему предложил:

– Вы возьмите и письменно все изложите.

Прошло сколько-то дней, и он написал большую записку. Она, конечно, есть в архиве. Записка эта ничем не помогла нам. Это были общие впечатления, его умозаключения. Это было, скорее, какое-то сочинение. Этот Меркулов пописывал кое-что, пьесы писал и привык к сочинительству.

Когда я послал этот материал к Руденко, он попросился ко мне на прием и сказал, что надо Меркулова арестовать, потому что следствие по делу Берии без ареста Меркулова затруднится и будет неполным. Центральный Комитет разрешил арестовать Меркулова.

К моему огорчению (а я ему верил), Меркулов был связан с Берией в таких преступлениях, что и он сел на скамью подсудимых вместе с ним и понес одинаковое наказание».

И точно так убийцы Хрущев с Руденко собрали всех «заговорщиков», за исключением, пожалуй, двух.

Генерал-лейтенант П. Судоплатов о своей судьбе и судьбе генерала армии И. Масленникова рассказывает так.

«В Прокуратуре СССР я столкнулся в приемной с генералом армии, Героем Советского Союза Масленниковым, который вышел из кабинета Руденко. Мы кивнули друг другу, и я успел заметить, что лицо его было мрачным.

В качестве первого заместителя министра внутренних дел он командовал войсками МВД; звание Героя Советского Союза он получил как командующий фронтом во время войны. Я всегда относился к нему с большим уважением.

В кабинете Руденко находился полковник юстиции Цареградский: за время беседы он не произнес ни единого слова и лишь аккуратно записывал вопросы Руденко и мои ответы. Руденко заявил, что получил указание от Центрального Комитета партии оформить мои объяснения, приобщив их затем к делу Берии, и сделал упор на то, что в моих объяснениях истории со Стаменовым содержатся ссылки на Сталина и Молотова. Их следует исключить, сказал он, и заменить ссылками на Берию, отдававшего вам все распоряжения и приказы, которые он получал в «инстанции».

…С самого начала мне не понравился тон и сами вопросы, которые задавал Руденко. Они были примерно такого рода:

– Когда вы получили преступный приказ Берии начать зондаж возможности тайного мирного соглашения с Гитлером?