Убийство Сталина. Все версии и ещё одна

Это подозрение усиливается, если вспомнить то, что никто из охраны не пытался зайти к Сталину до 22.30. Возможно, что Сталину стало плохо гораздо раньше, чем зажегся свет в его кабинете, и он включил свет, напрягая последние силы, но уже будучи не в состоянии позвать охранников и прислугу. Но возможно и то, что кто-то включил свет в комнате Сталина, уже увидев его на полу в бессознательном состоянии. Включенный свет якобы позволил охранникам успокоиться и отложить посещение Сталина на несколько часов. Уже на этом этапе многое вызывает недоумение. Почему, кроме детей Сталина, никто не старался узнать, почему задерживается обед и что происходит со Сталиным? Почему охранники, которые решились навестить Сталина в 22.30 и нашли для этого удобный предлог, не могли раньше придумать, каким образом можно разузнать, что с ним происходит?

Поведение охранников объясняли приказом начальника выездной охраны И. В. Хрусталева. Последний утверждал, что, проводив последних гостей около 4 утра 1 марта, Сталин сказал Хрусталеву: «Я ложусь отдыхать. Вызывать вас не буду. И вы можете спать». Сталин «подобного распоряжения», по утверждению Рыбина, «никогда не давал. Оно удивило Хрусталева необычностью». Хрусталев отметил, что «настроение у Сталина было бодрым».

Однако об этом Рыбин узнал со слов других охранников, так как Хрусталев вскоре умер. Н. Добрюха замечает: «Вызывает вопросы и внезапная смерть здоровяка Хрусталева через 10–15 дней после похорон Сталина, о чем мне рассказал Ю. С. Соловьев, около 10 лет являвшийся подчиненным Хрусталева и одним из самых приближенных телохранителей Сталина. Соловьев уверял, что вскоре после смерти Сталина Хрусталев был арестован, но… уже дней через 10 выпущен и вскоре скончался».

О противоречивом поведении охранников свидетельствует то, что, несмотря на строгие приказы никого не беспокоить и не нагнетать панику, в ту роковую ночь они вновь решились звонить высокому начальству по поводу состояния Сталина. Как утверждал Хрущев, ночью Маленкову опять позвонили охранники, которые сочли, что «сон» Сталина не похож на сон здорового человека. Тогда все участники последней трапезы со Сталиным в ночь с 28 февраля на 1 марта решили поехать снова на дачу, пригласив также Кагановича и Ворошилова. По словам Хрущева, «условились также, что вызовем и врачей». По словам Рыбина, «лишь в половине восьмого приехал Хрущев, утешив: «Скоро будет медицина».

Документы, выставленные на всеобщее обозрение в начале марта 2003 года в здании Государственного архива РФ, свидетельствуют, что на самом деле в 7 часов утра (а не после половины восьмого) на дачу прибыли врачи во главе с профессором Лукомским. Опять возникает вопрос: почему не вызвали врача среди ночи, сразу после повторного звонка охранников? Получалось, что от времени обнаружения Сталина на полу до приезда врачей прошло более 8 часов! Если же предположить, что Сталин потерял сознание утром 1 марта, то это значит, что ему не была оказана помощь в течение суток. За это время даже в те годы «скорая помощь» из Москвы могла прибыть самолетом в любую точку СССР, включая стойбище оленеводов Крайнего Севера или кишлак в горах Памира. Возможно, если бы не настойчивость охранников, то и 2 марта к Сталину не допускали бы врачей.

Запоздалое же вмешательство медицины не могло спасти Сталина. Как утверждает Николай Добрюха, врачи лишь с опозданием стали принимать меры против отравления, обнаруженного ими. Однако врачи скрывали эти свидетельства за туманными медицинскими формулировками, так как боялись, что их же и обвинят в отравлении Сталина»[19]

.

Вызывает удивление столь пренебрежительное отношение автора к организации системы охраны первого лица государства. Любому человеку, хотя бы косвенно знакомого с уставом гарнизонной и караульной службы, ясно, что даже солдат на первом году службы, заступая на пост по охране какого-нибудь армейского склада, наизусть знает свои обязанности, расписанные в табеле постам. Там предусмотрены все мыслимые случаи, которые могут случиться во время несения боевой службы, и расписаны до мельчайших подробностей действия, которые обязан предпринять часовой при их возникновении. Неужели можно допустить, что в инструкции начальнику караула по охране первого лица государства не предусмотрены действия охраны на случай заболевания Сталина, тем более человека немолодого и страдавшего многочисленными недугами, не однажды перенесшего инсульт?

А допустить такое предположение, что кто-то проник в покои Сталина, увидел его в беспомощном состоянии и даже зажег настольную лампу, чтобы «усыпать бдительность» охраны? А потом этому «кто-то» надо было еще незаметно покинуть ближнюю дачу, совершив свое черное дело.