Убийство в Брайтуэлле

Мы двинулись вверх по крутой лестнице, храня уютное молчание. Странно, иногда – вот как сейчас – вместе было необычайно легко, а иногда между нами словно вырастала стена.

На террасе, когда мы подошли к пятну света, падавшего из окон, я сказала:

– Наверно, мне надо надеть туфли. Хотя, похоже, в чулки набились камешки.

Майло подставил руку, опираясь на нее, я надела туфли и, посмотрев на мужа, пошла в холл. Майло двинулся следом, чтобы открыть дверь, но вдруг остановился и достал из кармана носовой платок.

– Подожди, ты размазала помаду.

– Это ты ее размазал, – уточнила я, заметив, что он как-то умудрился не перепачкаться. Еще один несомненный его талант, в ряду прочих.

Придерживая лицо за подбородок, Майло вытер мне губы и убрал платок, но руку задержал. Я подняла брови, в глубине души надеясь, что сейчас он снова меня поцелует. Но Майло отстранился и, уже открывая дверь, сказал:

– Еще одно, дорогая.

– Да?

Чуть наклонившись, он ослепительно улыбнулся.

– Просто считаю своим долгом тебя предупредить. Ни разу в жизни не спал на диване и учиться не намерен.

Я позволила Майло улечься в мою кровать, но целовать его на ночь не собиралась. Просто глупо укладывать его на слишком короткий диван. Во мне говорило исключительно милосердие, начинать же курортный роман с собственным мужем было не время. Это только все усложнит, особенно учитывая неопределенность в наших отношениях. Я по-прежнему не испытывала уверенности в своих чувствах к Майло, не говоря уже о его чувствах ко мне. Меня тянуло к нему, как, впрочем, и всегда, но это еще не повод бросаться в его объятия. И пока не наступила ясность, лучше держаться друг от друга подальше. Майло наглядно дал понять, что ему подобные сомнения неведомы, но в данном вопросе его мнение не являлось решающим. Что касается моих, если использовать это грубое выражение, брачных обязанностей, то, думаю, Майло имел бы больше оснований требовать от меня их выполнения, если бы начал выполнять свои.

Однако, должна признаться, воспоминания о поцелуях, которыми мы обменялись на лестнице, долго не покидали меня, даже когда до меня донеслось его медленное, ровное дыхание, означающее, что он уснул. Уже вечность между нами не было ничего подобного, и мысль о том, что я по-прежнему ему желанна, служила утешением.

Конечно, я не была такой дурочкой, чтобы считать, будто вспышка его интереса ко мне никак не связана с явной угрозой, которую представлял для нашего брака Джил. Мне иногда казалось, что Майло похож на эгоистичного ребенка, которому до лампочки брошенная игрушка, до тех пор пока в нее не захочет поиграть кто-нибудь другой. Меня не покидало неприятное чувство, что через непродолжительное время я снова стану ему безразлична.

Я повернулась и в мягком полумраке комнаты принялась рассматривать лицо спящего мужа. Считая себя практичной, уравновешенной женщиной, даже после пяти лет не самого безоблачного брака я не могла всерьез укорять себя за то, что потеряла тогда голову. Майло был так красив и очарователен, а я была так юна – меня закружило. Хотя, конечно, еще до свадьбы я могла бы прикинуть, что приятная внешность и обаяние не обязательно залог того, что из мужчины получится хороший муж.

Если меня извиняла молодость, то почему же Майло решил на мне жениться? Я часто об этом думала, поскольку вовсе не принадлежала к той породе женщин, которые обычно привлекают таких мужчин; ослепительная блондинка подошла бы ему больше. Нас разделяло куда больше, чем узкое пустующее пространство кровати.

Как уже нередко случалось в последнее время, мои мысли от Майло перекинулись на Джила. Интересно, он тоже сейчас не спит? Я надеялась, у него не очень страшная камера. Мне все еще не верилось, что Джил арестован. Какой ужас вся эта история… Завтра я навещу его. Хотелось бы надеяться, что он не очень на меня злится. Разговаривая с инспектором, я и представить не могла, что из этого выйдет.

Да, инспектор Джонс. Этот человек просто-напросто испытывал мое терпение. И все-таки чувствовалось, что в нем больше, чем видно глазу. У него явно что-то на уме, в этом я была уверена. Он арестовал Джила, но ни слова не сказал об орудии убийства. На дознании констатировали, что оно отсутствует. Непременно спрошу у него завтра, как можно быть в чем-то уверенным, если нет орудия убийства.

Я начала погружаться в сон, мысли невесомыми мотыльками порхали в голове. И вдруг из промежуточного между бодрствованием и легкой дремотой состояния меня буквально вышибла одна мысль. Я подскочила и моментально проснулась. Орудие убийства. Я посмотрела на Майло. Мне обязательно нужно с кем-нибудь поделиться, а он ближе всего.

– Ты спишь? – прошептала я.

Майло не пошевелился. Наверно, можно было подождать и до утра. Но в голове лихорадочно метались версии, и отложить их на завтра казалось невозможным. Я потянулась и включила лампу. У Майло чуть дрогнули веки.

– Майло!

Мирное, расслабленное лицо мужа свидетельствовало о том, что он весьма далек от пробуждения. Я заметно повысила голос:

– Майло, проснись.

Он прищурился на свет и прикрыл глаза ладонью.