Убийство в частной клинике

Тот с гордостью посмотрел на трубку — старомодный инструмент с прямой рукояткой, отмеченный насечками через каждую четверть окружности.

— Не променяю на самый новейший и лучший, какой имеется в продаже, мистер Томс.

— Знаете, похож на те старинные счетные палочки, на которых насечки означали долги. Для чего служат эти бороздки?

Робертс, смутившись, поднял голову и неодобрительно посмотрел на хирурга.

— Боюсь, вы сочтете меня слишком тщеславным.

— Ладно вам, колитесь, — не унимался Томс. — Что вы на нем считаете: количество загубленных душ или пациентов из миллионеров?

— О нет. Хотя, в сущности, он действительно счетная палочка. Здесь отмечено число больных серьезными сердечными недугами, которым я успешно сделал анестезию.

Томс разразился хохотом, и Робертс покраснел как школьник.

— Вы готовы? — холодно осведомился Филиппс.

Все трое вышли.

В операционной старшая сестра Мэриголд, сестра Бэнкс и еще одна сестра, явившаяся к ним на подмену, убирали помещение и готовились к очередной операции — бронхоскопии, которую должен был выполнить специалист по гортани.

— Две срочные операции за один вечер, — со значительным видом заметила старшая сестра. — На нас большой спрос. Сколько времени?

— Шесть тридцать пять, — ответила Бэнкс.

— Что приключилось с Харден? — спросила та, что явилась на подмогу.

— Понятия не имею, — отрезала Мэриголд.

— Зато я имею, — мрачно вставила Бэнкс.

Старшая сестра бросила на нее взгляд, в котором любопытство боролось с чувством собственного достоинства. Достоинство победило. Зато «подмена» подобной ущербностью не страдала.

— Колись, Бэнкс, — оживилась она. — Почему Харден упала в обморок?

— Потому что знала больного.

— Что? Знала Дерека О’Каллагана? Харден?

— Именно. Их родители жили по соседству в Дорсете. — Бэнкс попыталась изобразить выговор, с каким, в ее представлении, изъясняются богатые землевладельцы: — Ты что, не знала?

Старшая сестра напустила на себя чопорный вид.

— Медсестра Харден происходит из очень хорошей семьи, — наставительно объяснила она посланной на помощь.

— Прямо жуть берет, какой хорошей, — зло рассмеялась Бэнкс. — Так вот, наша Джейн знала этого О’Каллагана. Месяц назад я сказала, что он самый беспринципный из всех тори, а она и не подумала поддержать меня. А потом рассказала…

— Спасибо, сестра Бэнкс! — оборвала ее Мэриголд. — Довольно. Операционная не место для политических дискуссий. У нас, кажется, все готово, и мне необходимо перемолвиться словом с врачом. — И она энергичным шагом удалилась.

— Ты смелая, Бэнкс, — заметила «подмена». — Так отзываться о сэре Дереке! На фотографиях он очень даже ничего.

— Полагаешь, если у него физиономия, как у Конрада Фейдта, то он подходит на роль народного лидера и может заниматься законотворчеством? Типичная буржуазная невежественность и глупость. Ну ничего: судя по всему, он последний из подобных особей и уйдет первым, когда наступит рассвет.

— Ты о чем?

— Знаю, о чем говорю.

— А я ничего не поняла. Какой рассвет?

— Рассвет дня пролетариата.

— Что за штука? Ты только не злись, Бэнкс. Я правда хочу знать.

— Скоро узнаешь, — отрезала сестра.

Появился специалист по заболеваниям гортани и спросил, все ли готово для его операции. Через десять минут в палату привезли ребенка, и над столом снова, словно фимиам, поднялись пары хлороформа. Операция продлилась десять минут, и вскоре Бэнкс и «подмена» опять принялись отмывать помещение. Специалист по гортани мылся в приемной перед операционной и насвистывал. А когда закончил, просунул голову в дверь и, заметив: «Нет покоя грешникам, сестра», — удалился.

Некоторое время женщины трудились молча. Бэнкс казалась сосредоточенной и даже мрачной.

— Слушай, — наконец не выдержала новенькая. — Наш Пипс бушует на лестнице (Пипсом в больнице звали сэра Джона Филиппса). И Томс с ним. Интересно, как он там? Я имею в виду сэра Дерека.

— Не поверю, что тебе есть до него хоть какое-нибудь дело.

— Правда, очень интересно.

Голоса стали громче, но женщины не могли разобрать слов. Они замерли и прислушивались. На лестнице происходило какое-то движение. К мужским голосам присоединился женский.

— Кто это? — заинтересовалась «подмена».

— Похоже на Мэриголд, — ответила Бэнкс. — Боже, как она меня бесит!

— Тс-с-с… О чем это они?

Теперь голос сэра Джона перекрывал все остальные:

— Я сам займусь этим!

— Пипс совершенно взбесился, — прошептала медсестра.

— Да, — послышался ясный ответ Томса. — Да.

Раздался звук шагов. Дверь внезапно открылась, и на пороге появилась сиделка О’Каллагана.

— Это ужасно! — воскликнула она. — Просто ужасно!

— В чем дело? Что случилось?

— Он умер. Сэр Дерек О’Каллаган умер!

— Да что ты!

— Жуть, что творится, — волновалась сестра Грэм. — С ним сейчас леди О’Каллаган. Она пожелала, чтобы ее оставили одну. Я почувствовала, что мне необходимо кому-нибудь рассказать.

Наступила мертвая тишина, затем женщины, словно побуждаемые некоей мысленной телепатией, не сговариваясь, повернулись и посмотрели на Бэнкс. Та откинула голову назад, непреклонно уперев руки в бока. Ее глаза метали искры, губы судорожно шевелились.