Убийство в частной клинике

Через пять дней после смерти Дерека О’Каллагана пышно и с почестями похоронили. Аллейн оказался прав: неизвестные оппоненты покойного министра внутренних дел во время церемонии никак себя не проявили и не потревожили растянувшуюся по Уайтхоллу медленно ползущую процессию. Второе дознание завершилось. Заслушав патологоанатома и экспертов, присяжные вынесли вердикт, признающий виновными в убийстве неустановленного лица или лиц. Но до того как началось обсуждение, Аллейн без свидетелей перекинулся с патологоанатомом несколькими словами.

— Что ж, — заявил тот, — по поводу гиосцина у меня почти нет сомнений. Обычная доза от одной сотой до двух сотых грана. Мои подсчеты, основанные на остатках гиосцина в органах, свидетельствуют о том, что больной получил не менее четверти грана. Минимальная смертельная доза меньше этой.

— Понятно, — кивнул старший инспектор.

— Вы подозревали гиосцин, Аллейн?

— Да, этот вариант не исключался. Но я молил Бога, чтобы вы ничего подобного не обнаружили.

— Согласен, неприятное дело.

— Входит ли гиосцин в состав отпускаемых без рецепта лекарств?

— О да. Сэр Дерек употреблял такие лекарства?

— Не знаю. Надо выяснять.

— Доза в этих препаратах настолько незначительна, что не могла повлиять на общую картину.

— А если он проглотил целую упаковку?

Патологоанатом пожал плечами:

— А зачем бы он стал это делать? — Аллейн не ответил, и эксперт, не первый год знавший старшего инспектора, продолжил: — Я вижу, у вас что-то на уме.

— Сэр Джон Филиппс сделал больному инъекцию гиосцина. А если О’Каллаган ранее принимал лекарство, содержащее тот же наркотик?

— Обычная доза инъекции, как я говорил, одна сотая грана. В отпускаемых в аптеках лекарствах гиосцина гораздо меньше. Если сложить одно с другим и представить, что больной принял большое количество своего снадобья, смертельная доза все равно вряд ли наберется. Если, конечно, у сэра Дерека не было аллергии на гиосцин. Но даже если была, это не объясняет того количество гиосцина, которое мы обнаружили в его организме. Если хотите знать мое мнение — хотя за достоверность я не ручаюсь, — его убили.

— Спасибо за все, что вы сделали, — мрачно поблагодарил Аллейн. — Не буду дожидаться вердикта. Решение присяжных предопределено. Пусть Фокс удостоит суд своим присутствием. Еще один вопрос: вам удалось обнаружить следы от уколов?

— Да.

— Сколько их было?

— Три.

— Три. Все совпадает. Черт возьми!

— Это не окончательное заключение, Аллейн. Мог быть след от четвертого укола, но в таком месте, где мы его не заметили: например, внутри уха, под волосами или след в след с другим уколом.

— Понятно. Ну ладно, надо бежать раскрывать убийство.

— Позвоните, если понадобится моя помощь.

— Спасибо. Непременно. До свидания.

Старший инспектор подошел к двери кабинета, но передумал и повернулся от порога:

— Я пришлю вам парочку таблеток. Сможете устроить им вскрытие?

— Сделать анализ?

— Будьте добры. До свидания.

В дом на Брук-стрит Аллейн приехал на такси и спросил мрачного типа, облаченного в похожую на смирительную рубашку форму, в клинике ли теперь сэр Джон Филиппс. Сэр Джон еще не возвращался. На вопрос, когда он появится, мрачный тип ответствовал, что не знает.

— Пожалуйста, найдите того, кто знает, — попросил Аллейн. — А когда сэр Джон освободится, передайте ему мою визитную карточку.

Его пригласили подождать в диковинной гостиной, какие бывают только в дорогих частных клиниках лондонского Уэст-Энда. Толстый ковер, темные шторы псевдоимперского стиля, стулья с золочеными ножками. Старший инспектор обменялся холодным взглядом с мраморной женщиной, все выпуклости которой были пикантно подчеркнуты позолотой. Вошла в накрахмаленном халате медицинская сестра, с сомнением посмотрела на Аллейна и удалилась. Часы, гордо воздетые вверх дерзко обнаженной бронзовой фигурой, прилежно отмерили маятником двадцать минут. Где-то послышался мужской голос, открылась дверь и вошел Филиппс.

Он выглядел, как обычно, безукоризненно — образец модного хирурга: впечатляюще-некрасивая внешность, монокль в глазу, профессиональная свежесть, которую подчеркивал легкий запашок эфира. Интересно, подумал Аллейн, у него всегда такое бледное лицо?

— Инспектор Аллейн? — произнес хирург. — Прошу прощения, что заставил вас ждать.

— Ничего страшного. Это я должен извиниться за то, что беспокою вас. Но я решил, что вам будет интересно узнать результаты вскрытия.

Филиппс вернулся к двери, тихо прикрыл ее и заговорил, не глядя на собеседника:

— Спасибо. Рад буду услышать.

— Боюсь, «рад» вряд ли подходящее слово.

— Вот как?

Хирург медленно повернулся.

— К сожалению, — продолжил Аллейн, — в органах найдены явные признаки гиосцина. Больной получил не менее четверти грана.

— Четверти грана? — Брови Филиппса поползли вверх, и монокль упал на пол. Он был поражен и озадачен. — Невозможно! — Он наклонился и подобрал монокль.

— Ошибки быть не могло, — спокойно заметил старший инспектор.

Хирург долго смотрел на него и наконец сказал:

— Прошу прощения, инспектор. Вы, разумеется, проверили факты, но гиосцин… Невероятно.