Убийство в переулке Альфонса Фосса

Петер огляделся. Вся пространство перед ним было заполнено полицейскими. Вдалеке мелькала долговязая фигура Поля Сотреля. Шагах в десяти от него лежал Муньос, прижатый к полу толстяком Ли, который, довольно ухмыляясь, застегивал на нем наручники. У лестницы стояли Элизабет Вайс и Люси. Девушка была без парика и белого балахона. Ее короткие темные волосы были взлохмачены, черная слеза на щеке размазалась, а из-под белой краски на лице проглядывала смуглая кожа. Яркие светло-голубые глаза смотрели дерзко.

«Лусиана, секретарша госпожи Вайс», — узнал ее Петер.

Теперь она показалась ему совсем юной. И только сейчас он заметил, как они похожи — мать и дочь. Элизабет Вайс, запахнувшись в палантин, еле стояла на ногах, опираясь на плечо дочери. Обе были в наручниках, и вскоре полицейские повели их к выходу.

В глубине помещения Петер заметил Алису. Она сидела на полу и рассматривала разбитую коленку. Петер с трудом поднялся и, поправив чудом уцелевшую в петлице бутоньерку, направился к ней.

— Как вы, Петер? — спросил у него Сотрель, когда тот проходил мимо. — Удивительно, столько выстрелов, а вас даже не задело. Везунчик. И что вам только в Бретани не сиделось…

— Я так и знал, господин Сотрель… — успел пробормотать Петер.

Наступив на что-то скользкое, он поскользнулся, забалансировал на одной ноге и вдруг всем телом рухнул на бетонный пол. Острая боль пронзила его насквозь и ушла в левую ногу. Он захотел крикнуть, но темнота накрыла его, и он потерял сознание.

10

Первое, что увидел Петер, очнувшись на следующий день в больничной палате, была его нога, закатанная в гипс и подвешенная за крюк. За ногой маячили три размытые фигуры: Алиса, следователь Сотрель и рыжеволосая медсестра в белом халате. Все трое улыбались ему.

Заметив, что Петер очнулся, Алиса подскочила к нему и чуть не задушила в объятиях. Комиссар тоже подошел и присел на стул. Петеру не терпелось расспросить его обо всем. Освободившись от объятий Алисы, он с выжиданием посмотрел на комиссара, и тот подвинул стул поближе.

— Я сразу понял, что появление и загадочное исчезновение трупа из квартиры на Альфонса Фосса — отнюдь не выдумка. Вы не производили впечатления человека с нездоровыми фантазиями, — начал комиссар. — На следующий день мы установили за домом слежку и, вернувшись туда под видом риелторов, обнаружили фальшивую стенку. Но, как выяснилось, вы с Алисой опередили нас. Мне пришлось потратить немало времени на запросы в полицию Буэнос-Айреса, пока я не выявил связь между Цесарем Муньосом и Изабель Рамос, урожденной Элизабет Вайс.

— Про Рамоса я тоже кое-что успел выяснить. И если бы не командировка в Бретань…

— Если бы не командировка в Бретань, Петер, вы бы наверняка полезли к Муньосу и спугнули его! — перебил его Сотрель. — Ваша сообразительность чуть не вышла нам боком.

— Простите, комиссар. Я просто хотел сам во всем разобраться…

— Ладно. — Сотрель снисходительно улыбнулся и похлопал Петера по гипсовому колену. — Так вот, когда вы рассказывали мне про труп, вы упомянули о сиреневом шарфе, обмотанном вокруг головы жертвы. На следующий день за городом в реке был выловлен труп неизвестной женщины. Ее шея тоже была обмотана куском сиреневого шарфа. Им-то она, по всей видимости, и была задушена. Это она была на фотографиях, которые я показывал вам во время допроса. Но вы не узнали в ней женщи ну, чей труп обнаружили в квартире на Альфонса Фосса.

— Ну конечно! Ведь это была не госпожа Вайс?

— Это была Жанна Майоль, ее двойник.

— Двойник?! — хором воскликнули Петер и Алиса.

— Да. С первого дня своего пребывания в Европе Элизабет Вайс позаботилась о женщинедвойнике, которую можно было посылать вместо себя в случае опасности. И она нашла Жанну Майоль. Внешне они были не очень похожи, но когда Жанна надевала парик и соответствующую одежду, их было практически не отличить. Говорят, что для верности госпожа Вайс даже надевала ей на палец свое кольцо с каким-то очень дорогим камнем, которое постоянно носила сама. Об этой фамильной драгоценности откуда-то было известно Муньосу.

— А зачем Элизабет Вайс понадобился двойник? — спросила Алиса.

— Я, кажется, догадываюсь, — отозвался Петер. — Ее супруг, этот Рамос, судя по всему, кому-то перешел дорогу…

— О, Алехандро Рамос — страшный человек и очень известная личность в Буэнос-Айресе! Крупный монополист, наркоторговец, богатый, жестокий и влиятельный, он подкупал полицию, суды, таможню… На его счету не одна загубленная жизнь. Отец и старший брат Цесара Муньоса некоторое время работали у него в гараже. Однажды они стали невольными свидетелями какого-то его преступления, и Рамос тут же расправился с ними и со всей их семьей. Это обычная практика мафиози. Надо сказать, дочка Алехандро Рамоса, Лусиана, унаследовала жестокий характер отца. Ведь смерть Гийома — ее рук дело.

— Люси?! — воскликнула Алиса.

— Значит, Цесар Муньос мстил за свою семью… — задумчиво проговорил Петер.