Убийство в теологическом колледже

– Нет. Мы… то есть я не думал, что нужно. У меня есть только толстенные перчатки для работы в саду и пара старых шерстяных. Все равно пришлось бы их снимать, чтобы взять просвиру, открывать замки. Я не думал, что это имеет значение. Никто бы не узнал о пропаже. Они и не хватились бы этой просвиры, просто решили бы, что обсчитались. Так я себя убеждал. У меня есть только два ключа: один – от железных ворот, а второй – от двери в северную галерею. Обычно я в течение дня ими не пользуюсь, так как и ворота, и двери в галереи не запираются. Я знал, что ключи от церкви хранятся в кабинете мисс Рамси. Иногда по праздникам, на Пасху, например, я приносил цветы или зелень. Отец Себастьян просил меня оставлять их в ведре с водой в ризнице. И там всегда был студент, который красиво украшал церковь. А иногда отец Себастьян сам давал мне ключи или велел взять их в кабинете, хорошо закрыть за собой и вернуть на место. Мы должны расписываться за ключи от церкви, если берем, но иногда на нарушение этого правила закрывают глаза.

– То есть они вам сами облегчили задачу. С другой стороны, как можно воровать у людей, которые тебе доверяют?

В эту секунду Дэлглиш почувствовал в своем голосе нотку презрения, а в глазах Кейт застыло немое удивление. Он отметил, что почти позволил собственным эмоциям вмешаться в ход допроса.

– Я не собирался никому вредить, я и не смог бы никому навредить. – Сертис произнес эти слова с большей уверенностью, чем раньше. – Даже если бы мне удалось украсть эту просвиру, никому в колледже не стало бы от этого хуже. Об этом даже никто не узнал бы. Всего лишь одна просвира. Ей цена-то меньше пенни.

– Итак, давайте вернемся к тому, что именно произошло в субботу ночью, – сказал коммандер. – Опустим извинения и оправдания, будем придерживаться фактов, всех фактов.

– Ну, как я и говорил, я вышел примерно без четверти двенадцать. Везде было темно, завывал ветер. Свет горел только в одной из гостевых комнат, но шторы были задернуты. Я отпер своими ключами заднюю дверь в колледж, потом прошел через кладовую и попал в главную часть здания. Я взял с собой фонарик, поэтому свет включать не было необходимости, но у подножия статуи Мадонны с младенцем лампа горела. Я подготовил историю на случай, если кто-нибудь объявится: вроде я заметил в церкви свет и шел за ключами, чтобы проверить. Неубедительное объяснение, но я не думал, что придется к нему прибегнуть. Я взял ключи и вышел обратно так же, как пришел, закрыв за собой дверь. Потушил в галерее огни и держался у стены. С врезным замком в ризницу проблем не возникло, его все время смазывают, и ключ повернулся легко. Я осторожно открыл дверь, посветил себе фонариком и выключил сигнализацию.

Мне стало казаться, что это не так страшно и все получится; пока все шло просто. Естественно, я знал, где должны были находиться просвиры – справа от алтаря в нише, над которой горела красная лампочка. Там хранятся освященные просвиры на случай, если кто-то заболеет, а еще иногда их берут на святое причастие в одну из деревенских церквей, где нет священника. Я взял с собой конверт – он лежал в кармане – и в него собирался положить просвиру. Но когда открыл дверь в церковь, то увидел, что там кто-то есть.

Снова повисла пауза. Дэлглиш устоял перед искушением высказаться или задать вопрос. Сертис повесил голову и сцепил пальцы, словно вспоминать внезапно стало трудно.

– В северном конце церкви над «Страшным судом» горел свет, – сказал он. – И там кто-то стоял, кто-то в коричневом плаще и в капюшоне.

Тут не выдержала Кейт:

– Вы его узнали?

– Нет. Частично его закрывала колонна, и свет горел слишком тускло. К тому же он накинул на голову капюшон.

– Высокий человек или нет?

– Думаю, среднего роста, не очень высокий. Но я, если честно, не запомнил. И тут, пока я смотрел, большая южная дверь отворилась, и кто-то вошел. Его я тоже не узнал. По правде, я его и не видел, только слышал, как он сказал: «Вы где?» – а потом я закрыл дверь. Я понял, что все кончено. Оставалось только запереть за собой двери и вернуться в коттедж.

– Вы абсолютно уверены, что не узнали никого из этих людей? – спросил Дэлглиш.

– Да, уверен. Лиц я не видел. А второго не видел вообще.

– Но вы поняли, что это мужчина?

– Ну, голос-то я слышал.

– И как вы думаете, кто это был? – спросил Дэлглиш.

– Судя по голосу, мне кажется, это мог быть архидьякон.

– Значит, он должен был говорить довольно громко?

Сертис вспыхнул.

– Наверное, да, громко, – несчастным тоном произнес он. – Но в тот момент мне так не показалось. Конечно, в церкви было тихо, и голос отдавался эхом. Я не уверен, что это был архидьякон. Но тогда так подумал.

Стало очевидно, что Сертис не сможет рассказать ничего более определенного. Дэлглиш поинтересовался, что он делал после того, как покинул церковь.