Убийство в теологическом колледже

Возможно, он больше нравился мужчинам, нежели женщинам. Но если у него и имелась власть над обоими полами, похоже, он об этом не подозревал. Непринужденная самоуверенность, с которой держался Рафаэль, свидетельствовала о том, что он осознавал свою красоту и исключительность. Он ценил свою неординарную внешность и гордился собственной красотой, но, казалось, почти не беспокоился о том, какой эффект она производит на других.

Сейчас на его лице расцвела улыбка, и он спустился по ступеням, протягивая Эмме руку. В ее теперешнем настроении, когда она была полна почти суеверных опасений, этот жест показался предостережением, а не приветствием. Отец Джон, кивнув и улыбнувшись на прощание, засеменил к себе.

Рафаэль взял у Эммы ноутбук и чемодан.

– С возвращением, – сказал он. – Приятных выходных не обещаю, но может быть интересно. У нас тут двое полицейских, и один – ни больше ни меньше – из Нового Скотланд-Ярда: коммандер Дэлглиш приехал, чтобы задать пару вопросов относительно смерти Рональда Тривза. Есть и еще менее желанный, с моей точки зрения, гость. Я буду держаться от него подальше, чего и тебе советую. Архидьякон Мэттью Крэмптон.

15

Оставалось нанести еще один визит. Дэлглиш на секунду заглянул к себе, потом прошел через железную дверь в воротах между номером «Амвросий» и каменной стеной церкви и направился по тропинке длиной восемьдесят ярдов, ведущей к коттеджу Святого Иоанна. Вечерело, в сочном западном небе с розовыми прожилками угасал день. Рядом с тропинкой на усиливающемся ветерке изящной бахромой трепетала высокая трава, склоняясь под внезапными порывами. Позади западный фасад главного корпуса был украшен фонариками, а три заселенных коттеджа светились словно яркие аванпосты осажденной крепости, подчеркивая темные очертания пустующего коттеджа Святого Матфея.

Свет затухал, а шум моря становился все громче, его ласковый мерный гул возрастал до приглушенного грохота. Дэлглиш с детства помнил, как вместе с последним закатным лучом всегда возникало ощущение, что море набирает силу, словно ночь и темнота были его природными союзниками. Бывало, сидя у окна в «Иерониме», он смотрел на темнеющие кусты и представлял воображаемый берег, где осыпающиеся песчаные замки в конце концов будут разрушены, крики и смех детей затихнут, люди свернут и уберут шезлонги, а море вступит в свои права, гоняя кости утонувших моряков по трюмам давно затопленных кораблей.

Дверь в коттедж Святого Иоанна была открыта, и свет лился на тропинку, ведущую к аккуратной калитке. Коммандер отчетливо видел справа деревянные стены свинарника и слышал приглушенное фырканье и возню. За свинарником он мельком заметил сад, опрятные ряды незнакомых овощей, растущих кучками, высокие палки, поддерживающие последний урожай фасоли, и в конце – слабый свет небольшой теплицы.

На звук его шагов в двери появилась фигура Эрика Сертиса. Тот, не говоря ни слова, отступил в сторону и неуклюжим движением пригласил войти. Дэлглиш знал, что отец Себастьян рассказал персоналу о его грядущем визите, хотя и не представлял, что именно им объяснили. Возникло ощущение, что его ждали, но не особо радовались по этому поводу.

– Мистер Сертис? – уточнил он. – Коммандер Дэлглиш из столичной полиции. Думаю, отец Себастьян объяснил, что я приехал задать пару вопросов о смерти Рональда Тривза. Его отец не был в Англии во время дознания и хочет разузнать все, что только возможно, об обстоятельствах смерти сына. Не возражаете, если я отвлеку вас на пару минут?

– Да, нормально, – кивнул Сертис. – Зайдете?

Дэлглиш прошел за ним в комнату справа по коридору. Обстановка в этом коттедже разительно отличалась от домашнего уюта у миссис Пилбим. И хотя в центре здесь стоял стол из некрашеного дерева и четыре стула со спинками, комната все же выглядела как мастерская. Стена напротив двери была оборудована вешалками, с которых рядами свисал безукоризненно чистый садовый инвентарь: лопаты, грабли, тяпки, большие ножницы и пилы. На деревянных полочках снизу лежали ящики с инструментами и более мелкими принадлежностями. Напротив окна примостился верстак с лампой дневного света. Из открытой двери на кухню шел сильный и неприятный запах: Сертис варил объедки для своего маленького стада.

Он выдвинул из-за стола один стул, который со скрежетом проехал по каменному полу.

– Не подождете здесь немного? Пойду умоюсь. А то ходил свиней смотреть.

Через открытую дверь Дэлглиш видел, как энергично моется у раковины Эрик, плеская водой на голову и в лицо. Казалось, он пытается отмыть не только внешнюю грязь. Молодой человек вернулся с полотенцем на шее и сел напротив посетителя, выпрямив спину, с видом заключенного, который собрался с духом перед допросом.

– Чай будете? – спросил он чрезмерно громко.

– Да, если несложно, – согласился Дэлглиш, решив, что так он наладит контакт.

– Какие сложности. У меня пакетики, я не завариваю. Молоко, сахар?

– С молоком.

Через несколько минут он поставил на стол две тяжелые кружки. Чай оказался крепким и очень горячим. Никто из них не решался первым поднести чашку ко рту.