Убийство в теологическом колледже

– Я сейчас измерю температуру. Посмотрим, поможет ли это установить время смерти, но сомневаюсь, что получится точнее, чем вы изначально предположили. Больше скажу, когда он окажется у меня на столе.

Дэлглиш не стал смотреть, как нарушается неприкосновенность тела, и медленно зашагал взад-вперед по центральному проходу, пока не увидел, что Эйлинг закончил и поднялся на ноги. Они вместе вернулись в ризницу, и когда судмедэксперт снял рабочий халат и натянул кожаную одежду, Дэлглиш предложил:

– Хотите кофе? Полагаю, это можно устроить.

– Нет, спасибо. Время поджимает, а здесь мне будут не рады. Я смогу произвести вскрытие завтра утром. Тогда и позвоню, хотя, кажется, сюрпризов не будет. Коронер затребует криминалистическое заключение. Он в этих вопросах щепетилен. Захотите его и вы. Если в Хантингдоне будут заняты, тогда, надеюсь, я смогу задействовать лабораторию столичной полиции. Тело, я так понимаю, нельзя трогать, пока будут работать фотограф и криминалисты, но как только закончите, позвоните. Думаю, здесь все только обрадуются, когда мы его вывезем.

Когда Марк Эйлинг собрался, Дэлглиш запер дверь в ризницу и поставил ее на сигнализацию. По какой-то непонятной причине он очень не хотел снова вести своего спутника через главный корпус.

– Можно воспользоваться воротами, которые выходят на мыс, – предложил он. – В таком случае нам никто не встретится.

Они обошли двор по тропинке, протоптанной в траве. Сквозь кусты Дэлглиш увидел огни в трех жилых коттеджах, которые выглядели как одинокие аванпосты осажденного гарнизона. В коттедже Святого Матфея тоже горел свет, и коммандер догадался, что миссис Пилбим, наверняка с тряпкой для пыли и пылесосом наперевес, старается подготовить его для следственной группы. Он снова вспомнил Маргарет Манро, подумал о ее одинокой смерти, пришедшейся настолько кстати. И вдруг коммандер в точности понял – пусть и не мог бы объяснить почему, – что эти три смерти связаны. Явное самоубийство, естественная смерть, жестокое убийство… между ними была какая-то нить. Да, возможно, она была тонка, а ее траектория извилиста, но когда он ее обнаружит, она приведет прямо к центру головоломки.

На переднем дворе коммандер подождал, пока Эйлинг не усядется на мотоцикл и с ревом не умчится вдаль. Он уже собирался вернуться в дом, когда заметил габаритные огни автомобиля. Машина только что свернула с подъездной дороги и быстро приближалась. Через несколько секунд Дэлглиш опознал «альфа-ромео» Пирса Тарранта.

Прибыли два члена его команды.

8

Звонок поднял инспектора уголовной полиции Пирса Тарранта в шесть пятнадцать. Через десять минут он уже стоял в дверях. Он получил приказ заехать за Кейт Мискин и понял, что, скорее всего, они не задержатся: квартира Кейт на берегу Темзы, сразу за районом Уоппинг, располагалась как раз по пути – именно так он и собирался выезжать из Лондона. Сержант уголовной полиции Роббинс жил на границе с графством Эссекс и должен был добираться на место преступления на своей машине. Если повезет, Пирс надеялся его опередить. Он вышел из квартиры на тихую улицу – лишь ранним воскресным утром город бывает таким пустым. Инспектор забрал свой «альфа-ромео» из гаража, место в котором любезно предоставила городская полиция, зашвырнул на заднее сиденье криминалистический чемоданчик и направился на восток той же дорогой, по которой два дня назад проезжал Дэлглиш.

Кейт ждала коллегу у входа в дом, где у нее была квартира с видом на реку. Его никогда не приглашали внутрь, да и она никогда не видела интерьера его квартиры в Сити. Мискин тянуло к реке с ее непостоянством света и тени, с ее темными приливами и отливами и бурной коммерческой жизнью, так же, как Тарранта тянуло в Сити. Его квартира всего из трех комнат находилась над гастрономом в закоулке возле собора Святого Павла. И в этом личном мирке не было места ни товарищам из столичной полиции, ни любовным утехам. Он не держал здесь ничего лишнего: каждую вещь подбирал со всей тщательностью и тратил на нее по максимуму. Он любил прогуляться по центру города – церкви, узкие улочки, мощеные дороги, дворы, в которые редко кто заглядывает, – так сказать, сменить обстановку после следственной работы. Его, как и Кейт, река приводила в восторг, но лишь как часть жизни и истории Сити. На работу он обычно добирался на велосипеде, а автомобиль брал, когда уезжал из Лондона. Но если уж он садился за руль, то только за руль машины, которой счастлив был обладать.

Кейт, бросив короткое «привет», села рядом, пристегнулась и первые несколько миль ехала молча, хотя он понимал, что она волнуется, так же, как она понимала, что волнуется он. Она ему нравилась, он ее уважал, но в их профессиональных отношениях, не лишенных доли соперничества, проскальзывали то легкая обида, то раздражение. Хотя в самом начале расследования убийства прилив адреналина захлестывал обоих одинаково.

Иногда Пирсу казалось, что это почти примитивное возбуждение до неприятного похоже на жажду крови: безусловно, оно имело что-то общее с охотой.