Убийство в ЦРУ

Она повесила трубку, и в этот момент постучал посыльный. Она открыла дверь. Поставив поднос с чаем на кофейный столик, посыльный задом вышел из номера, оставив ее сидящей в золотом ажурном кресле. На ней был легкий голубой халатик, лучи заходящего солнца, пробившись сквозь зазоры между белых гардин, укладывались на потертый восточный ковер, покрывавший середину комнаты.

Один лучик улегся на ее босой ноге, и Коллетт вспомнила, как Барри всегда гордилась своими изящно выгнутыми стопами с длинными тонкими пальцами, до совершенства соразмерными друг с другом. Коллетт глянула на собственную коротенькую и разлапистую ступню, улыбнулась, а после и вовсе рассмеялась.

— Боже, до чего же мы были разные, — сказала она вслух, наливая себе чаю и намазывая крем с вишневым вареньем на кусочек лепешки.

До Марка Хотчкисса она дозвонилась, как раз когда тот уже уходил с работы, и, представившись, спросила, не согласится ли он поужинать с ней.

— Боюсь, что нет, мисс Кэйхилл.

— А позавтракать?

— Говорите, вы были подругой Барри?

— Да, мы были закадычными друзьями.

— Она никогда о вас не говорила.

— А вы что, были с ней настолько дружны, что она должна была вам про меня рассказывать?

Он выдавил из себя смешок и произнес:

— Полагаю, мы могли бы встретиться где-нибудь утром. Рядом с вами, на Слоан-стрит, там, сразу за углом, за «Дженерал трейдинг компани», есть кафе. В девять?

— Чудесно. Тогда до встречи.

— Мисс Кэйхилл…

— Да?

— Вам известно, что Барри и я заключили партнерское соглашение прямо накануне ее смерти?

— Нет, я этого не знала, но мне было известно, что это обсуждается. Почему вы упомянули об этом сейчас?

— А почему бы не упомянуть об этом сейчас?

— Не вижу причин. Могли бы и утром обо всем мне рассказать. С удовольствием вас выслушаю.

— Вы правы. Что ж, чао. Приятного вечера. Наслаждайтесь Лондоном. В этом году довольно приличный театральный сезон.

Она повесила трубку, в душе соглашаясь с Дэйвидом Хаблером. Хотчкисс ей не понравился, и она только недоумевала, какой из его талантов соблазнил Барри пойти с ним на «партнерское соглашение», если то, что сказал слизняк липучий, правда.

Кэйхилл позвонила и справилась, нельзя ли достать ей билет в театр. В какой? «Не имеет значения, — сказала она, — на что-нибудь веселенькое, со счастливым концом».

В семь тридцать поднялся занавес, и к тому времени, когда британский фарс «Хватит шуметь» подошел к концу, у нее бока ломило от смеха, а неприятная причина ее путешествия была забыта — во всяком случае, пока длилось представление. Хотелось есть, и она перекусила в ресторанчике на Неал-стрит, а потом вернулась в гостиницу. В номер ей принесли коньяк со льдом, и она сидела по-тихому, потягивая его, пока глаза не стали слипаться. Коллетт улеглась в постель и, засыпая, ощутила, как охватывает ее абсолютная тишина этой улицы и этой гостиницы — мертвая тишина.

6

Кэйхилл вовремя добралась до здания «Дженерал трейдинг компани», чей герб на фронтоне возвещал, что фирма поставляет товары по крайней мере одному королевскому двору. Она заняла столик в глубине той части кафе, что расположилась у выхода из магазина на открытой террасе. Утро выдалось солнечное и тихое. В плаще, надетом поверх шерстяного твидового костюма, Коллетт чувствовала себя просто чудесно.

Она коротала время за чашечкой кофе, наблюдая за тем, как крохотные птахи устраивали нешуточные сражения на неприкрытых сахарницах, заполненных кубиками коричневого бескалорийного сахара. Коллетт посмотрела на часы: Хотчкисс опаздывал уже на двадцать минут. Она решила потерпеть еще минут десять. Ровно в девять тридцать он появился на террасе. Высокий, худощавый. Голова со лба лысая, но он зачесывал наверх длинные волосы с боков, что делало его обличье подозрительным: нет, Дэйвид, не свинья, подумала она, а скорее утка — он походил на утиную гузку. Одет был в двубортный блейзер с каким-то гербом на кармане, серые брюки, легкие туфли из рыжеватой выворотки, бледно-голубая рубашка с шелковым галстуком. Под мышкой зажат потертый и пухлый кожаный портфель. Весьма поношенный длинный плащ висел через плечо.

— Мисс Кэйхилл, — напористо произнес он, улыбнулся и протянул руку: зубы у него оказались заметно пожелтевшими, а ногти на руках, как сразу заметила она, чересчур длинными и нуждались в чистке.

— Мистер Хотчкисс, — приветствовала его она, дотрагиваясь до его руки кончиками пальцев.

— Простите, что опоздал, но движение по улицам в этот час — сущее проклятие. Вы уже выпили кофе? Хорошо.

Кэйхилл подавила улыбку, наблюдая, как он устраивается на белом металлическом стуле с желтыми подушечками.

— Не продрогли? — спросил он. — Может, лучше внутри?

— О нет, тут на воздухе, по-моему, прелестно.