Убийство в Венеции

— Обращался, но они мне не верят. Они исходят из того, что это был несчастный случай, что он утонул. Но я знаю, что он не умел плавать.

Она улыбнулась мне как ребенку, рассказавшему о троллях и ведьмах под кроватью и чудищах в платяном шкафу, которые выходят ночью, когда все опят.

— Я только не понимаю, какое ко всему этому имею отношение, — сказала она.

— Вы же с ним встречались, ведь так?

Я грубо бил наобум, но должна же когда-то прийти удача. И вот пришла, потому что она утвердительно кивнула.

— Да. Я историк-искусствовед и занимаюсь посредничеством по продаже предметов искусства, и мы с ним очень коротко виделись в Венеции на семинаре о Веронезе. Вы знаете, это художник, который среди прочего писал потрясающие вещи во Дворце дожей. Андерс делал доклад, а я участвовала в обсуждении.

— Вы ездили в Швецию, чтобы встретиться с ним?

— Нет, я приезжала к Элисабет.

Она заметила мое удивление и добавила: — Элисабет ездила вместе с Андерсом в Венецию на этот семинар, и ей нужна была моя помощь. Вы, вероятно, знаете, что она открыла торговлю предметами искусства и специализируется на старинных вещах. Вот она и хотела проконсультироваться со мной, чтобы здесь через меня делать покупки и чтобы я была ее агентом в Италии на случай, если ей понадобится продать здесь часть приличных вещей. Здесь интересный рынок, и, если имеешь нужный товар, за деньгами не стоят. А у меня были большие связи, и она попросила меня приехать в Стокгольм для обсуждения нашего сотрудничества. Тогда я встречалась и с Андерсом.

— Выходит, вы были в Швеции, когда он погиб?

Она кивнула, заметив мое удивление.

— Не буду же я рассказывать вам все сразу только потому, что вы ввалились ко мне в дом. Да, я была там, и для Элисабет это было ужасным ударом. Вы ведь знаете, что она была влюблена в него?

— Да. И муж Элисабет тоже об этом знал.

— Вы думаете, что… — она замолчала, вопросительно посмотрев на меня.

— Я ничего не думаю. Возможно, его убили, возможно, это был несчастный случай. Но здесь есть другой аспект, который тоже меня беспокоит.

— Что вы имеете в виду?

— Наркотики. Кокаин.

Она смотрела на меня с недоумением.

— Андерс был связан с чем-то подобным?

— Я не знаю, но желал бы это выяснить. Здесь, в Венеции, я получил сведения, которые хотел бы изучить подробнее.

— Будьте осторожны, — тихо сказала она и быстрым движением руки загасила сигарету. — Это рискованно. Те, кто занимается наркотиками, опасные люди. Человеческая жизнь для них ничто.

— Знаю. Буду осторожен, обещаю. — И я улыбнулся ей. — Вообще-то, я не представился. Меня зовут Юхан Хуман — антиквар из Стокгольма.

Возможно, мне показалось, но у меня появилось чувство, что мое имя ей знакомо. Я заметил это за долю секунды в ее глазах. Может быть, Элисабет или Андерс говорили ей что-либо обо мне? Хотя зачем?

— Анна Сансовино, — мягко сказала она, улыбнувшись. — Выходит, мы коллеги. Вы торгуете антиквариатом, а я — античным искусством.

— Боюсь, мы играем в разных лигах. Вы занимаетесь известными всему миру именами, мои же вещи гораздо скромнее.

— Как знать. В жизни всякое бывает. Иногда везет и находишь хорошие вещи, а иногда — нет. Но вот там висит то, что могло бы вас заинтересовать. — Она кивнула в сторону большой картины в противоположном конце комнаты. Это был аллегорический, религиозный мотив с клубящимися облаками и образом бога, окруженного ангелами, в центре.

— Джованни Тьеполо. Когда строился Королевский дворец в Стокгольме, архитектор хотел нанять Тьеполо для богатой росписи плафонов. Но у короля не хватило денег. Тьеполо просил слишком много.

— Вот видите, я же говорил. У вас есть картины, на которые не хватало денег даже у королей; и я подозреваю, что один только этот холст мог бы во много раз окупить весь мой магазинчик.

— Деньги — это еще не все, — улыбнулась она, — совсем не обязательно обладать красивыми вещами, чтобы получать от них радость.

— У вас здесь магазин? — спросил я и оглядел комнату.

Поначалу она не сообразила, что я имею в виду, по затем вновь снисходительно улыбнулась.

— Не совсем магазин. Здесь моя контора. Это небольшой дворец, я получила его в наследство от моих родителей. Наша семья поселилась здесь еще в XVI веке. Я посредничаю в продаже предметов искусства. Нахожу продавцов и свожу их с покупателями, и наоборот. Коллекционер, к примеру, обращается ко мне и просит достать одну из работ конкретного мастера. Через сеть моих связей я примерно знаю, кто может иметь что-либо интересное. Говорю с ним и выясняю, заинтересован ли он в продаже. Постепенно, при небольшом везении, большом терпении и огромных телефонных счетах, заключается сделка.

— И вы получаете проценты?

— Это звучит грубо, — рассмеялась она. — Проценты у процентщицы. Я предпочитаю говорить, что получаю гонорар за свои услуги — за экспертизу и связи.

— Понимаю. И вам не надо держать дорогие предметы на складе?