Читаем Убийство журналиста полностью

– Не дури. Если тебе действительно некогда, то я могу привести малышку к тебе в мастерскую: она будет позировать. Она обожает оголяться.

У Толика сейчас было только одно желание: сбросить назойливого собеседника в ближайшую канализацию. Гараш оказывал услуги подобного рода, воображая, что это дает ему власть над людьми. Толик протянул ему руку.

– Пока. До послезавтра.

Он вернулся к "Тойоте", оставленному на площадке напротив ресторана "Тбилиси". В его распоряжении было два дня, чтобы найти решение. Эта Мила представляет для него смертельную опасность, а он даже не знает, где она живет! Он размышлял, под каким соусом преподнести это блюдо подполковнику Алхутову. Даже если он не пойдет на ужин, этот самодовольный осел Гараш может рассказать о нем турку и навести того на след. Как в романе из черной серии.

Подполковник Алхутов едва сдержался, чтобы не запустить стаканом в Толика Баландина. Пустыми глазами он оглядывал красные стены

"Хингальной", где обычно собирались бакинские менты. Он приходил сюда два раза в неделю, чтобы получить информацию о Южном Кавказе, к большому недоумению американских и турецких журналистов, не понимающих, почему сотрудник ФСБ рассказывает им о том, что КНДР недавно получила новое ядерное оружие.

– Ты законченный дурак, – прошипел он Толику.

Фотограф опустил голову. Его заплывшее лицо приобрело упрямое и мрачное выражение. Он подумал о своих родителях: русским ничего не стоит расправиться с ними. Он начал жалко защищаться.

– Я надеялся, что она меня никогда не увидит. И я ведь могу не пойти на этот ужин…

Сотрудник ФСБ взорвался.

– Ты уже и так наделал достаточно глупостей! И на ужин пойдешь!

– Но если…

Алхутов откинул голову назад, в его глазах блеснул холодный огонек.

– Ты сделаешь то, что я скажу. Я получил еще несколько приказов из

Москвы. Торговый контракт Ираном не должен быть подписан! Мы помешаем этому любой ценой.

Я предупрежу тебя. Тебе придется более тщательно изучить привычки

Мамеда Садуллаева.

Толик не испытал особого энтузиазма.

– У него сильная охрана. Кроме того, этот турок…

– Турок скоро исчезнет, – уверенно отрезал офицер. – А теперь можешь идти.

Толик, не морщась, допил свою водку и поднялся.

Что случится послезавтра, если девушка узнает его?

Он вышел на улицу и поежился: с моря дул ледяной колючий ветер.

Он пересекся с ментом Али, лениво улыбнувшимся ему. Али знал, что

Толик был информатором ФСБ. Но кто в Баку не работал по крайней мере хотя бы на одну разведслужбу? Недавно был арестован лезгин, признавшийся, что работает одновременно на пять разных разведок. Это не считая тех, о которых он умолчал…

Мендл Певзнер с отвращением вдохнул влажный воздух и сказал вполголоса:

– Еще одна гнусная развивающаяся страна.

Берл Лазар в ответ хмыкнул. Он оглядел голубыми холодными глазами зал ожидания, заполненный азербайджанцами с темными и блестящими от жира лицами, женщинами в черных одеждах, детьми с бритыми головами.

Концентрат Среднего Востока.

– Это не развивающаяся страна, Мендл, – возразил он, – а страна плодящихся мудаков.

– Да, наверное, так, – вздохнул Мендл.

Он протянул свой служебный паспорт азербайджанскому таможеннику, который не глядя проштамповал его. У азербайджанцев хотя и есть недостатки, но они не страдают недоверчивостью, а их подражание

Европе даже трогательно.

Телохранители ЦРУ медленно продвигались в очереди. Глядя на их крупные фигуры, черные плащи и шляпы на голове, сразу можно было сказать, где и кому они служат. ЦРУ использовало их, бывших морских пехотинцев, для особо серьезных операций, требующих применения грубой силы. А у них сила была. Высокие, худощавые, оба с короткой стрижкой, они вызывали уважение каждого, кто обращал внимание на их огромные кулаки, какими, казалось, можно убить быка.

Для того чтобы добиваться в жизни успехов, они оба пользовались одним рецептом: стрелять метко и быстрее других… С турком Меликом

Кентом они уже работали раньше.

Берл Лазар разглядывал сногсшибательную русскую, ярко раскрашенную, одетую в супермини-платье из кружев.

– Здесь не так уж скучно, – усмехнулся он. – Наверное, Мелик времени зря не теряет.

Они оба испытывали к Мелику смешанное чувство восхищения и осуждения, считая, что тот часто нарушает священную заповедь: делу время, а потехе час.

Выйдя из зала на улицу, Берл Лазар поежился от холода.

– Мы здесь замерзнем, как в Сараево, – простонал он. – Я рассчитывал на солнце и кокосовые пальмы.

– Зато здесь много обезьян, – сказал Мендл, покосившись на носильщика в лохмотьях. – Нельзя всего требовать сразу.

Оба они были родом со Среднего Запада, и уже Нью-Йорк казался им иностранным городом. Поэтому их замечания об азербайджанцах были совсем не расистскими, а попросту дилетантскими. Они делили мир на страны, где можно выпить воду из-под крана и не упасть замертво, и страны, где упадешь почти наверняка. Азербайджан попадал для них в категорию последних.

Шофером такси оказался веселый, жизнерадостный азербайджанец. И

Мендл и Берл достаточно четко говорили на русском. На протяжении всего пути он оборачивался к ним с гнусными подмигиваниями.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже