Убийца-юморист

- А как же Михайлова хоронили? Тоже глухо, кое-как?

Лялечка замотала головой в пергидролевых кудряшках:

- Ну что вы! Ну ведь это сам Михайлов! Почти классик! Совсем другой сорт! Я сама ходила на эти похороны... Там даже из правительства были... Как же! Лауреат, в орденах!

Я лишний раз убедилась: иерархия - неприкосновенна, и привилегии соответственно рангу вечны, как бы ни назывался очередной режим и какого бы цвета флаг ни бился под ветром над сельпо и Кремлевским сортиром.

... Секретаршу секции прозы я все-таки дождалась. Зеленоглазая, черноволосая, как бы женщина-вамп, - она тем не менее безо всяких проволочек сообщила мне задумчивым голосом:

- У Пестрякова действительно есть дочь. Она все похороны взяла на себя. Вовсе она не за академиком замужем. У неё муж летчик-испытатель. Бывший. Инвалидность имеет. Она женщина очень энергичная. Сама все и с крематорием, и с похоронами провернула. Записывайте её телефон и адрес... У вас ко мне больше нет вопросов? Тогда я свободна?

Я не успела ответить. Массивная дверь в соседний кабинет отворилась, появился Усев-Аничев:

- Алена! Ждем-с!

Из-за двери доносился отчетливый стук бокалов, крики:

- Пей до дна, пей до дна, за себя и за Сашку Пушкина!

Усев-Аничев немножко как бы застыл лицом при виде меня у двери на выход и сморозил от неловкости:

- Негде, понимаете ли, общаться. Приходится в кабинетах. Наш писательский ресторан, видите ли, приватизирован, цены бешеные... А хочется побыть вместе... поговорить, обсудить проблемы... в тесном кругу единомышленников.

Глаз у меня, конечно, сволочной. Вовсе не мое дело, как там писатели живут, разделившись по лагерям, зонам, нац и политбаракам. И отправилась я в третье объединение, названное довольно пугающе - "Сообщество". Но здесь, как мне сказали, одно время подрабатывал Семен Григорьевич Шор.

Однако в первые же минуты моего пребывания в этом самом "Сообществе" я поняла, что здешним деятелям ни до покойного Шора, ни до меня. Пахло празднеством. Очередным узкокелейным торжеством. Несмотря на вполне приемные часы, наблюдалась энергичная подготовка к балу или приему. Ну то есть в распахнутую дверь конференц-зала, где длинно тянулся стол для заседаний, женщина неизвестного звания и назначения тащила, выставив живот, стопку тарелок, вторая несла коробку с вилками-ложками, а мужичок в бороде прижимал к груди бутылки водки и тоже стремился в респектабельное пространство конференц-зала. Я остановила, было, ту, что благополучно опустила белую башню из тарелок на зеленое сукно казенного стола, спросила, где бы кто бы рассказал мне о Шоре Семене Григорьевиче. Но она посмотрела на меня как на полоумную и отрезала:

- Нашли время, когда прийти! Мы сегодня празднуем сто десять лет со дня рождения знаменитого междуреченского поэта Курнабега Иса Касымовича!

- Неужели? - подивилась я. - Как радостно это знать!

- Именно! - грозно ответила деловая дама и принялась расставлять тарелки, уже забыв про меня.

Пришлось выйти в вестибюль, сесть в сторонке и наблюдать, как из своих кабинетов, застенчиво оглядываясь, повалил голодный чиновный люд, а другой люд уже спешил от гардероба, высмаркиваясь на ходу.

Я сообразила - "активисты", то есть опять же спецкоманда, прикормленная "сообществом"... ну то есть все свои люди из письменников, желающие попитаться задарма.

Само собой, скоро двери в конференц-зал захлопнулись крепко-накрепко, и "чистые" были таким образом отделены от "нечистых". В вестибюле наступила музейная тишина. И потому я услыхала не только звон ножей-вилок, но и смех оттуда, из праздничной атмосферы закрытого пиршества.

Я решила все-таки пройтись по кабинетам данной епархии, вдруг да обнаружу кого-никого. И не ошиблась. При трех телефонах сидела старенькая, морщинистая дамочка и подремывала, склонив седую головку на ладонь. Мне она даже как бы обрадовалась и отвечала на вопросы с готовностью отличницы:

- О да, да! У нас часто собираются в конференц-зале! Три дня назад отмечали сто семьдесят пять лет со дня рождения знаменитого какого-то поэта Абдыкеримова, а ещё три дня назад что-то связанное с Юсифом оглы или что-то в этом роде.

- И всегда с закуской и выпивкой?

- Конечно. Это же праздник!

- А деньги откуда?

- Не знаю... Но есть... Ради дружбы народов, наверное, кто-то дает...

Нет, нет, не бывает случайных встреч. Наша беседа с Нелли Леонардовной не остановилась на подробностях курьезных халявных обедов, которые чиновники придумали себе за спинами все тех же рядовых писателей под маркой "в честь знаменитого междуреченского поэта Оглы-заде", - а сделали скачок к обобщению. Нелли Леонардовна, дворянка по происхождению, а ныне секретарь у здешнего босса, Омар Хаяма Булатова, не смогла сдержать набежавших недоумений и первой выразила нашу общую мысль: